Вскоре германцы подошли достаточно близко, а особо наглые встали в паре десятков метров от них. Атаковать римский строй они не спешили, но зато громко кричали и активно изображали соответствующей жестикуляцией воинственность и презрение к врагу. Арминий не дурак, решил Валерий. Если бы варвары вышли плотной толпой, как делали обычно, залп пилумов мог бы их хорошо проредить, а на отдельные группы никто не будет тратить копья впустую. Прозвучал звонкий сигнал командирского рожка, Плавций встрепенулся, обвел взглядом строй и взмахнул витисом.
— Вперед, пошли.
Легионеры первых рядов сплюнули древесную жвачку, подняли щиты, и стали неспеша подниматься вверх на песчаный склон. Крики германцев сразу оборвались, а тела особо отчаянных распластались на песке. Остальные отступили.
— Пошли все — скомандовал примипил.
Просигналила букцина, послышались свистки и окрики центурионов, и легион пошел вперед. Валерий шагал рядом со строем первой когорты, а за ним, новый порученец, выделенный ему вместо погибшего Геция, вел коня. Они шли не спеша, через небольшие песчаные дюны и пологие холмы, поросшие низкорослыми березами и пожухлой осенней травой. Отряды германцев отступали к горному кряжу, огрызаясь короткими схватками в которых у них не было никаких шансов. Отступая, варвары сбивались в более крупные отряды, и их сопротивление становилось все более ожесточенным. Наконец легионы вышли к пологому холму, плавно уходящему в пасть горного ущелья. Буховцев видел ущелье весной, и тогда оно ему не понравилось, но сейчас выглядело еще мрачнее. Зловещий вид усугубляли стелящийся по дну густой туман и сырая морось, внезапно пролившаяся мелким, неприятным дождем. Только сейчас подойдя вплотную к горному проходу и увидев все войско германцев, они поняли всю сложность, а скорее безнадежность их предприятия. Германцев было не просто много, а очень много. Они были повсюду. Отряды варваров плотной толпой стояли у входа в ущелье, в нем самом, и густо сидели на холмах по краям прохода. Римский строй, конечно, мог бы без труда разогнать эту толпу, но это равнине. В теснине, где строй удержать не получится, им придется биться на равных. Здесь у привыкших к свалке врагов даже будет преимущество. Он осмотрел лица стоящих рядом легионеров и понял — подобные мысли посетили не только его. Отступить в лагерь? Но Валерий знал, что Вар не отдаст такого приказа. Сейчас, у них, по крайней мере, был шанс, а если укроются в лагере, то ослабленные легионы, без обоза и провизии, затравят в лесах как раненого оленя за неделю.
Послышались команды центурионов, германцев накрыл залп пилумов, и когорты орудуя щитами и мечами, двинулись вперед под косыми струями дождя. На холмы, прикрывая друг друга, полезли штурмовые манипулы. Холмы не взять — внезапно понял Валерий. Ползти вверх по крутому скользкому склону, это не взбираться по лестнице на стену. Этот чертов дождь их прикончит. И словно в подтверждение его мыслей с холма, не удержавшись на податливом от дождя, глинистом склоне, покатились вниз первые атакующие. Впрочем, дальше Буховцеву было не до наблюдений, началась жестокая рубка. Шаг за щагом германцев теснили, и легионы продвигались все дальше вглубь ущелья. Валерий как уже бывало в схватке, потерял счет времени. Вначале он стоял с порученцами в третьей линии, прикрывшись щитом от летящих сверху копий и камней, и пытался командовать в отчаянной рубке без строя, в которую постепенно превращался бой. Но потом пошла смена уставших, и он взялся за меч.
Бой шел в узком пространстве щитом к щиту, так что зевать не приходилось. Один, несколько выпадов мечами, команда центуриона, и смешавшийся строй, переступая через тела врагов и своих, идет вперед. Раненых легионеров подбирают и уносят в тыл. Иногда, когда освобождалось пространство, у Валерия появлялась возможность поработать мечом без строя. Германцы быстро отступали, оставляя на месте схватки тела и унося раненых, а римляне продвигались вперед. Эти короткие поединки были для него сейчас обычным выходом адреналина в смертоносной толчее. На самом деле он мало рисковал. Конечно, случиться могло все, что угодно, но Валерий уже знал предел своих возможностей и действовал расчетливо, к тому же легионеры, всегда были готовы прикрыть командира щитами.