Восстания, мятежи, бунты, словно свирепый шторм, рвали спокойную жизнь Византии. Тяжёлая рука императорского войска унимала пыл стремящихся к власти, затягивала путы желавших независимости. Гражданские войны отнимали силы, плодили врагов. Несколько лет мира могли бы укрепить власть императора, но злые соседи, чуя ослабление империи, мучали эти земли дерзкими набегами, нескончаемой ненавистью. Разместив большие силы на границах империи, Василий — владыка благословенной земли — оставил менее защищённым сердце страны, уповая на неприступность крепостей. Беда всегда находит брешь, вот и сейчас тысячи мирян всматривались в рвущийся в небо дым — ничего не останется после арабов, ни домов, ни полей, ни скота.
Сколько ещё эти ненасытные воины будут осаждать город? Сколько измучают народа, не успевшего укрыться за стенами крепостей? Ходили слухи, что император отправил посла к тархтарам — варварам* с обширных земель, непобедимым воинам, безжалостным завоевателям.
Люди боялись. Боялись, что, прогнав одних, обретут гнев других. Тархтары всегда требовали высокой платы, торговых привилегий и нередко напоследок венчали своё отбытие грабежами. Хотя, как повезёт. Те, что жили южнее, грабили всегда; те, что на севере, между Аримией и Ледяным морем, — принимали награду и уплывали, не задерживаясь понапрасну. Но разве ж успеет посол добраться до тех холодных краёв? Нет, снова приведёт малотархтарское* войско, снова князь их — Заремир Святозарович — отпустит дружинников погулять по византийским землям. Страх сжимал сердца уставших от войн людей, холодил кровь, порождал отчаяние. Лишь взывая к Христу, греки обретали надежду под расписными сводами храмов. И Спаситель слышал их, волею своей направляя на помощь надёжного союзника.
По безлюдному порту, успев хлебнуть греческого вина, шёл небольшой отряд арабов. Таща мешки с награбленным, мужчины говорили о чём-то, посмеивались. Их уже ждали соратники, приготовив корабль к отплыву. Увидев расправленные косые паруса, воины ускорились. Мешки со звоном повалились на палубу под одобрительные возгласы моряков. Богатая добыча, несомненно, порадует халифа*, а милость правителя ещё никому не была лишней. Пусть корабль отправляется к родным краям, а войско ещё «погостит» на византийских землях.
Моряки толкались, опуская мешки в трюм, места становилось всё меньше. Один из мужчин ударил соратника по плечу, указал наверх, повелевая подняться на палубу. Юноша, недовольно бурча, выбрался из тёмного помещения. Дневной свет ударил в глаза, заставив зажмуриться. Девичий силуэт шуткой теней возник перед ним; моряк потёр веки, вновь уставился на мираж. Златовласая девушка сидела у борта, возле наваленных тюков; вытащив из мешка красный шёлк, расправляла на коленях. Невнятно пробубнив что-то старшим соратникам, юноша направился к ней.
— Мы что, и рабов повезём?! — крикнул он откупоривающим очередной бочонок вина воинам. Те не сразу обратили на него внимание, медленно осознавая суть его вопроса.
Подойдя ближе, юноша заметил, что льняная рубаха прилипла к девичьему телу, крошечные капли стекают по широкой косе. Остановившись, он посмотрел на «пленницу» сверху вниз — нежные черты, светлая кожа, большие голубые глаза… слишком спокойный взгляд. Словно прочтя его догадки, девушка резко откинула шёлк, остриё сабли вырвалось из-под красного полотна, с хрустом вошло в тело. Хрипя, моряк повалился на палубу. На его крик уже выскочили из трюма соратники; воины, бросив бочонок, ринулись к кораблю.
Выхватив из ножен вторую саблю, девушка отразила вражеский выпад, пригнулась, пропустив над собой клинок. Оттолкнув одного ногой, остановила саблю второго, вывернувшись, рассекла елманью* его шею. Перепрыгнув через бьющегося в агонии соратника, здоровяк замахнулся на незнакомку топором, но сразу же замер, непроизвольно схватившись за стрелу в виске. Девушка бросилась к носу корабля, слыша, как обмякшее тело рухнуло на палубу. Преследовавших её моряков одного за другим настигали стрелы, меткий хранитель уравнивал силы. Резко обернувшись, златовласая остановила меч араба, второй саблей атаковала его торс. Моряк резко отскочил, вновь изогнулся в выпаде. Девушка отразила удар, вращая сабли, ринулась на него. Мужчина пятился, едва успевая отводить атаки незнакомки; не понимая, куда делись сухопутные соратники, пытался осмотреться, но свистящие лезвия не давали такой возможности. Запнувшись о чью-то ногу, он рухнул на безжизненные тела товарищей, в отчаянной попытке выжить выставил перед собой меч. Лезвие противно заскрежетало по клинку; давя на рукоять, девушка нависла над соперником и, не упуская момента замешательства, вонзила вторую саблю в его тело. Небрежно обтерев оружие об штанину, она подбежала к носу корабля — два широкоплечих воина бились с арабами. Сердце сжалось, потянуло вниз. Девушка бросилась к ним, в самую гущу неравного боя.