Сказал и сам понял, как неубедительны его слова. Нахмурился. Нора смотрела на него, и губы у нее дрожали от обиды.
- Я тебя о чем хочу попросить… За Мишкой присмотри, если шо. Ладно?…
На этот раз в «предбаннике» кабинета Чусова дежурил другой лейтенант - вежливый и почтительный. А может, его просто предупредили, что с Гоцманом нужно обращаться аккуратно. Так или иначе, аудиенцию у начальника Управления окружной контрразведки Давид получил без промедления. Через минуту лейтенант принес стакан крепкого чая с сахаром, поставил перед гостем и бесшумно удалился.
- …Сам придумал или кто подсказал? - задал один-единственный вопрос Чусов, когда Давид закончил свой монолог.
- Сам, - усмехнулся Гоцман. - Своим умом дошел… Ну так шо?
Чусов поерзал, удобно устраиваясь в кресле. Пристально вгляделся в уставшее, изможденное лицо Гоцмана.
- А ты понимаешь, чем это может грозить? Что произойдет в том случае, если…
- А то, - усмехнулся Давид.
- М-да… И ночной отстрел, значит, прекратить?
- Да. Немедленно причем.
- Ишь ты… «Немедленно»… Ты, Давид Маркович…
Чусов, не договорив, откинулся на спинку кресла, в задумчивости хрустнул пальцами. Гоцман ждал, позванивая ложечкой в стакане.
- Ладно, я доложу маршалу… А может, ты сам? Или вместе?…
- Тебе доверия больше.
- Хорошо, - кивнул Чусов, - я все понял. Иди. Спасибо…
Давид пошел к двери, когда полковник внезапно окликнул его:
- Подожди… Ты… вот что я хотел сказать. Не сердись на всякое такое… когда мы друг с другом цапались. Я хотел сказать, что это… рабочие моменты. Не знаю, как ты, а я без задней мысли… И без камня в кармане.
Гоцман помедлил, взявшись за дверную ручку.
- Та я же все понимаю. Главное, шо камень в кармане все ж таки есть… И там не просто камень, а такой булыжник, шо вся Одесса может дрогнуть. И не только Одесса.
- Ничего, - уверенно произнес полковник. - Теперь главное - Жуков.
Дождавшись, когда за Гоцманом закроется дверь кабинета, Чусов снял телефонную трубку:
- Начальника оперативной группы ко мне. Пулей!…
Глава двенадцатая
На этот раз Кречетов шел к оперному театру медленным, тяжелым шагом. Не покупал цветов, не чистил сапог, не шутил, не смеялся. Даже не насвистывал. Лицо майора было угнетенным, под глазами набрякли мешки.
«Как все-таки освещение меняет здание, - думал он, глядя на вырастающий впереди театр. - Солнце, день - и прекрасное венское барокко, бог знает как перенесенное сюда, в эти края… А сумерки, тьма - и без подсветки опера умирает. Становится тяжеловесной, грузной, похожей на древнеримские цирки, ас ними только одна ассоциация - гладиаторы. Где я еще видел такой странный оперный театр, навевающий мысли о древнем Риме?… Ага, в Минске, в сороковом. Там, впрочем, торжество советского предвоенного стиля, серый бетон, не хватает только Сталина с поднятой рукой на крыше. Впрочем, его наверняка разбомбили, такая роскошная цель в центре города, да еще на горе».
Навстречу с совсем юной девушкой под руку шел молодой капитан инженерно-авиационной службы с красной нашивкой на кителе. Вежливо козырнув, он обратился к Кречетову:
- Здравия желаю, товарищ майор!… Прошу прощения, не подскажете, как нам к Дюку попасть?
- С удовольствием, - улыбнулся Кречетов. - Вон видите здание?… Это горсовет. У него начинается Приморский бульвар…
Мимо на большой скорости, судорожно рявкнув сигналом и обдав людей светом фар, прокатил груженный битым кирпичом «Студебеккер»-самосвал. В душном вечернем воздухе заклубилось бурое пыльное облако.
Капитан, поблагодарив за разъяснения, повел свою юную даму по направлению к морю. Кречетов вздохнул, глядя им вслед. С недовольной гримасой перевел взгляд на свои брюки, запачканные медленно оседающей на мостовую мелкой кирпичной крошкой. Наклонился и несколькими ударами ладони сбил с правой штанины форменных брюк коричневые следы пыли.
- …Вот так! - Для пущей убедительности Славик наклонился и показал, как именно майор отряхивал брюки. - Струсил себе да и пошел дальше в театр.
Штехель, кусая от волнения губы, взволнованно расхаживал по комнате.
- Он один был?
- Один.
- Точно?!
- Я ж говорю… Правда, перед театром до него какой-то капитан с бабой пристал.
- И что?! - напрягся Штехель.
- Та ничего… Капитан спросил что-то, а он им пообъяснял и рукой показал. И они туда и пошли. Я потом их нагнал - они по бульвару гуляли, стояли у Дюка, потом в порт пошли…
- «В порт пошли»… - злобно передразнил Штехель племянника. - А он, когда шел к театру, никуда не заходил?
- Никуда…
- А за тобой никто не шел?
- Нет, - пожал плечами Славик. - Я ж оглядывался…
- Оглядывался он, - снова передразнил Штехель, раздраженно махая рукой. - Ладно, проваливай…
По бескрайним коридорам штаба Одесского военного округа тяжело печатал шаг невысокий человек в белом летнем кителе с погонами Маршала Советского Союза. При каждом шаге на кителе прыгали три Золотые Звезды Героя. Нижняя челюсть Жукова по привычке была грозно выпячена, хотя препятствий на пути командующего округом не наблюдалось - все работники штаба, заранее извещенные о его появлении, старались без лишней надобности не попадаться маршалу на глаза. Сзади, стараясь не отставать, вышагивал полковник Чусов.
Стремительно войдя в кабинет, Жуков небрежно бросил фуражку на стол и, тяжело отфыркиваясь, упал в кресло. Чусов каменным изваянием застыл подле, преданно глядя на маршала.
- Ты что, полковник, с ума сошел? - раздраженно, продолжая начатый разговор, произнес маршал. - Что ты мне тут предлагаешь? У тебя преступник сидит под самым носом, а ты с ним играться собираешься?… Арестовать немедленно! И вытрясти, как грушу!…
- Нерационально, товарищ Маршал Советского Союза, - мягко, но непреклонно качнул головой Чусов.
Глаза Жукова расширились и побелели.
- Что-о-о?!… Ты хоть понимаешь, какую ты ответственность берешь на себя?!
- Понимаю, товарищ Маршал Советского Союза. Но повторяю, арестовывать сейчас - нерационально. Хотя риск есть, согласен…
- Риск?!
Жуков вскочил, как подброшенный, крупно шагнул вплотную к Чусову. На крутом лбу маршала набухли вены. Казалось, он сейчас бросится на полковника с кулаками.
И так же неожиданно он вздохнул, разжимая пальцы, и… весело подмигнул Чусову.
- Это не риск, полковник. Если обосремся, головы свернут. Тебе Абакумов - в любом случае, ну, и мне… - Он перевел взгляд на портрет Сталина над столом.
- Я понимаю, товарищ Маршал Советского Союза, - сдержанно отозвался Чусов, проследив взгляд командующего.
Жуков устало расстегнул верхнюю пуговицу кителя.
- Ну а раз понимаешь, тогда объясняй, что рационально, а что - нерационально… Ф-фу, ну и жарища сегодня. Парит, как перед грозой… Будешь боржом?
- Ну, Тонюш… Чем на этот раз-то не угодил? - весело и виновато протянул Кречетов, делая попытку обнять Тоню.
Но она уклонилась, змейкой выскользнула из его рук. Опустилась на вертящийся стул перед гримерным столиком и взглянула на себя в большое мутноватое зеркало. Оно всегда стройнило Тоню, но сейчас ей показалось, что выглядит она отвратительно…
- За мной сейчас Наташка зайдет, - объяснила она, взглянув на Виталия в зеркале. - Хотели посекретничать.
- «Женский день» по расписанию? - усмехнулся майор. - Понял, не буду мешать… Когда освободишься?
- Я недолго.
- Буду дома. И советую поторопиться, у нас на ужин будет что-то очень-очень вкусное…
Кречетов поцеловал ее в макушку. Дверь за ним закрылась. Тоня некоторое время сидела неподвижно, с ненавистью глядя на свое отражение, потом тяжело поднялась и стала переодеваться.
Наташа, единственная знакомая, которую она от чистого сердца могла назвать подругой, ждала ее у входа в театр, вяло отвечая на любезности молоденького постового милиционера. Поцеловавшись, подруги решительно отказались от предложения постового проводить их до дому, потому что, дескать, в последнее время в городе неспокойно, тем более барышни такие нежные и хрупкие… В этом месте его монолога Наташа, комиссованная по беременности в звании старшего лейтенанта авиации, железным голосом напомнила постовому, что именно ждет его за оставление вверенного ему поста, после чего похлопала обалдевшего милиционера по синему погону, попросила впредь не забывать о существовании устава караульной службы и пожелала спокойной ночи.