Мне показали тело убитого Конокрада. Пулемётная очередь чуть ли не развалила его надвое. В этом куске мяса было невозможно узнать «интеллигента» с фотокарточки.
Подошёл Лодыгин с отчётом.
– У меня трое раненых. Одного убило.
Он снял с себя будёновку, я последовал его примеру.
К сожалению, не получилось обойтись без потерь. Известие разом омрачило моё настроение. И никакая моральная готовность к такому не поможет. Любой командир, отправляя бойцов на смерть, проходит через это.
Нет ничего хуже, чем терять своих.
Доклад Леонова выглядел чуть оптимистичней: среди милиционеров только раненые, правда, один тяжело, и санинструктор чоновцев, который его осмотрел, очень осторожно высказывался насчёт – выживет он или нет.
И всё-таки это была победа, причём отнюдь не пиррова. Я ждал её, готовился к ней, просто мечтал об этом дне. И вот он настал!
Две банды разгромлены… На какое-то время люди смогут чуть легче вздохнуть. Понятно, что свято… то есть погано место пусто не бывает. Придут новые Яшки Конокрады и новые Алмазы, и я, Леонов или кто-то другой, кто нас сменит, станет ломать голову над тем, как же их устранить, но это будет потом и, возможно, примет не такие масштабы.
А ещё удалось сохранить ценный груз, из-за утраты которого я бы пошёл под трибунал. Товарищи из «Главплатины» могут смело вытереть пот на своих лицах.
Ко мне подвели одного из уцелевших бандитов: высокого и поджарого мужика лет сорока в стёганой телогрейке и широких брезентовых штанах.
Его лицо было разбито, скорее всего, приложили кулаком, когда брали в плен.
Он стоял, стараясь не поднимать головы, ткнувшись распухшим носом в густую бороду.
– Как звать? – спросил я.
– Какая тебе разница, начальник, – угрюмо произнёс он. – Всё равно тут закопаете.
– Надо было бы закопать – уже б сделали, – усмехнулся я. – Так как тебя зовут?
– Прохор Векшин.
– Ты Алмаза сегодня видел, Прохор Векшин?
– Видел. Должон там валяться, где мы его приняли.
– То есть он убит?
– Вроде да, – пожал плечами он. – Только бают, что Алмаз вроде как заговорённый. Мало того, что его убить непросто, так он может из покойников воскреснуть.
Я хотел посмеяться над его словами, но, вспомнив как сам оказался здесь, замолчал. Правда, в моём случае воскрешение произошло в другом времени, но… Пока сам не увижу труп Алмаза, не успокоюсь.
– Так ты своими глазами видел, где его убили или не видел? – нахмурился я.
– Видел, начальник. Могу показать, если что: я то место хорошо заприметил, куда он упал. Правда, проверять туда не я ходил, корешок мой… ныне покойный. Он-то и сказал, что Алмаз – того, преставился. Хочу сразу предупредить: за что купил, продаю, – на всякий пожарный заранее постелил себе соломки он и с надеждой посмотрел на меня:
– Начальник, может ко мне от советской власти за помощь какое снисхождение будет?
– Я скажу следователю, – кивнул я.
– Спасибо, начальник. Дай бог тебе здоровья, – обрадовался арестант.
Но я уже переключил всё внимание на зама.
– Пантелей, – позвал я.
– Слушаю, Георгий Олегович, – отозвался Леонов.
– Бери пару бойцов. Поехали смотреть место, где алмазовских покрошили. Заодно и самого главаря поищем.
– Будет сделано, товарищ начальник.
– Арестованного тоже прихвати. Пусть показывает, где лежит тело Алмаза.
Взяв одну из уцелевших подвод, мы поехали к месту побоища.
Разумеется, убирать тела погибших бандиты не стали, оставив их валяться там, где застигла смерть. Кто-то погиб сразу, кого-то добивали.
Например, среди добитых нашёлся тот самый палач Коча, от рук которого погиб несчастный экспедитор Дужкин и, наверняка, много других, ни в чём неповинных людей. Коча лежал на животе, уткнувшись мордой в лужу. Его прикончили выстрелом в затылок.
Чтобы опознать, бандита перевернули на спину.
Единственное, о чём я сейчас сожалел – только о том, что погиб Коча не от моих рук.
Откуда-то сверху раздавалось противное карканье спугнутых ворон. Из кустов раздавались писк и жужжание насекомых.
Не верилось, что ещё недавно шла перестрелка, что одни нелюди истребляли других, орошая землю кровью.
– Показывай, – толкнул я Векшина в плечо.
– Где-то там! – неопределённо вскинул руку он.
– Точней показать можешь? – насупился я.
– Вот там, должен быть. В канаву он упал.
– В канаву, говоришь.
Мы подошли ближе к прорытой возле дороги канавы, стали всматриваться.