Судя по освещённым окнам, спать в доме ещё не ложились. На улицу доносился детский смех.
Подумав, что вряд ли аптекарь будет прятать Алмаза у себя, я подошёл к дверям и позвонил в электрический звонок.
Дверь открыла женщина в домашнем халате и с взъерошенными волосами.
– Не боитесь открывать вот так – первому встречному? – улыбнулся я.
– Вам кого? – вместо ответа, нахмурилась женщина.
– Мне бы аптекаря Гутмана.
– Сёма! – позвала женщина, обернувшись в глубь дома. – Тут к тебе.
Она снова повернулась ко мне.
– Погодите минутку, он сейчас придёт.
Гутман оказался невысоким, полным брюнетом лет пятидесяти.
По растерянному выражению его лица, я понял, что он знает, кто я такой.
– Товарищ Быстров? – выдавил из себя он. – Чем обязан? Прошу, заходите в дом.
– Давайте поговорим снаружи, – предложил я. – Зачем вашим домочадцам лишние тревоги и хлопоты?
Он кивнул.
– С вашего разрешения, накину на себя что-нибудь… На улице холодно, – ёжась не столько от вечерней прохлады, сколько от испуга, жалобно попросил он.
– Конечно, – я всё ещё отыгрывал роль доброго полицейского.
Через минуту Гутман вышел из дома, кутаясь в пальто.
– Что ж, гражданин Гутман, поскольку вы меня узнали, нужды представляться нет, – заговорил я. – И, как понимаете, по пустякам наносить визиты я бы не стал.
– Догадываюсь, – потерянно произнёс собеседник.
– Тогда сразу перехожу к делу. Мне нужен Алмаз.
– Простите, кто?
Я поморщился.
– Гутман, не переигрывайте. Весь город знает, кто такой Алмаз. В жизни не поверю, что вы так отстали от жизни.
– Если Алмаз – тот самый бандит, конечно, я слышал о нём. Только не понимаю, где этот бандит, и где я?! – попытался возмутиться Гутман, но у него вышло из рук вон плохо.
– Именно этот вопрос меня сейчас и заботит: где находится Алмаз? – я посмотрел на Гутмана в упор.
Под моим тяжёлым взглядом, тот окончательно сник, плечи его безвольно опустились.
– Вы должны меня понять, – скороговоркой выпалил Гутман. – Я – человек семейный. У меня жена, престарелые родители, тётя, дети… Алмаз убьёт всех, если я вам всё расскажу.
– Руки коротки, – сказал я. – Даю слово, Гутман: я сделаю так, что Алмазу даже в голову не взбредёт вам отомстить!
– Но… – он запнулся. – Вы же потом посадите меня в тюрьму.
– Посажу, – кивнул я. – Но сидеть вы будете недолго… Или вообще отделаетесь условным сроком. Но это при условии, что ничего тяжкого не совершали.
Сейчас я был готов обещать Гутману что угодно, даже достать Луну с неба. Хотя… вряд ли у несчастного аптекаря за душой убийства и грабежи. Тут скорее что-то другое, какая-то иная связь.
– Алмаз сейчас у моей сестры. Они… в общем, сестра его любит, – вздохнул Гутман. – Пожалуйста, постарайтесь, не причинить ей боли. Она в сущности ни в чём не виновата, этот гад просто вскружил ей голову.
Теперь многое стало понятно.
– Адрес вашей сестры, – сказал я.
Гутман назвал.
– Мне как… самому идти в милицию или за мной придут? – волнуясь, спросил он в конце разговора.
– Придут, – заверил я.
Милиционеры по моей команде окружили дом, в котором со слов Гутмана жила его сестра и где укрывался Алмаз. Я боялся, что бандит может взять женщину в заложницы, поэтому отдал приказ о штурме без всяких переговоров.
Атака пошла сразу со всех сторон: через выломанные двери, проёмы выбитых окон.
Моим парням было далеко до слаженности и выучки СОБРа, но кое-что они умели.
Наверное, по праву начальника я мог постоять в сторонке, понаблюдать, как действуют милиционеры, кто-то бы даже назвал такое поведение правильным. Но в тот день у меня были личные мотивы, поэтому я оказался в первых рядах идущих на штурм.
Алмаза удалось застать врасплох, вдобавок, он был ранен – я оказался прав насчёт переломанных рёбер. Но мы не учли одного – под его подушкой лежал маленький, почти игрушечный револьвер.
И Алмаз пустил его в ход, как только мы оказались в его логове.
Вот только он не стал отстреливаться от нас, а обречённо вздохнул, вставил ствол револьвера в рот и нажал на спуск.
Выстрел разнёс ему череп и окропил кровью и мозгами ковёр, висевший над кроватью главаря банды.
Обхватив голову руками, забилась в истерике молодая красивая женщина – непутёвая сестра аптекаря Гутмана. Она оплакивала своего любовника и билась головой об стенку.