— Господин, пожалуйста! Ну я же ничего не сделал Вам! — захныкал этот смазливый парниша.
— Вот-вот, — важно покивал, — Я тебя тут спасаю, а ты, неблагодарный, ничего не сделав для меня, уже хочешь смыться.
— Господин, ну я же... А? Ой! Простите пожалуйста! — вскрикнул этот парнишка и ловко вывернувшись из моей хватки, поклонился. — Меня зовут Мирослав, я младший жрец культа Унар-аша. Спасибо Вам большое, господин посланник! — хм, последнее слово он произнес потише, и с явным почтением, граничащим с восхищением.
— Ага, простым спасибо ты не отделаешься. Пойдем в мою комнату, скоро принесут еды с вином и воды. Нам обоим нужно умыться, потом расскажешь мне некоторую информацию. — хмыкнул я.
От чего-то очень сильно покраснев, парень стеснительно заметил:
— Первый стилет Василий, я понимаю, что Вы меня спасли и очень за это благодарен, но... — и прикрыл лицо руками, став издавать странные звуки.
— Че?! За спасение не можешь даже... — и тут я понял, что этот пацан имел в виду. Личная комната, вино, «нужно обоим умыться», б*яяяя... — Нет, балбес, — дал я ему легкий подзатыльник, — Мне поговорить надо, а не то о чем ты подумал! И вообще я предпочитаю женщин, а не смазливых пацанов.
Икнув от удивления, он убрал руки от лица, и еще больше стесняясь сказал: — Х-хорошо, пош-ли.
И первым направился к лестнице. Покачав головой, я посетовал на нынешнюю молодежь и пошел следом.
Дойдя до комнаты, и пропустив, шмыгнувшую мимо парочку девушек в чепчиках, я зашел в незапертую дверь. Похоже это были служанки. Из вещей ничего не пропало, ваш покорный слуга проверил, а вот новых прибавилось. А именно: два больших блюда с горячим мясом в одной, и колбасами с сыром на другой, три бутылки хорошего вина и пара стаканов для него же.
— Присаживайся, Мирослав, — указал я на стул.
— Спасибо, — благодарно кивнул он, присев, при этом поморщившись от боли.
— Что с рукой? — спросил я присев на корточки рядом с ним.
— Кисть выбили, когда я захотел достать кинжалы, — и тут он распахнул в удивлении глаза, — Ой! Я же забыл своё оружие и деньги!, — и хотел было подорваться, но я усадил его на место.
— Думаю никто не посмеет взять мои трофеи. Их принесут, я попрошу когда будут заносить воду, а сейчас, разденься по пояс.
— Г-господин Первый! — опять зарделся этот крайне стеснительный тип.
— Да надоел ты мне уже! Зови меня Василий! И не буду я тебя трогать, который раз говорю, я по девочкам, балбес! Ссадины нужно обработать. — прикрикнул я на него.
— Д-да, хорошо, Василий. Но тут такое дело, — стеснительно пошаркал ножкой этот типус, — В общем я девушка! Мирослава. Вот. — почесало это чудо здоровой рукой затылок.
— Мда. Ну, Мирослава, значит Миркой будешь. А по поводу ран я серьёзно. Не для того я тебя вытаскивал с той передряги, чтобы ты сдохла через пару недель от заражения крови. Тобой там весь пол вытерли, не спорь.
— Л-ладно, спасибо. — сказала она, вся красная как рак.
Пришлось помогать теперь уже ей, снимать плащ и тонкую кольчугу под ним. Сняв рубаху, она осталась в одних штанах, и старательно отводила глаза в сторону.
— Плоскодонка, — сделал я неутешительный приговор.
— Чего!? Да я, да я — тут же начала задыхаться от возмущения эта пигалица.
А вообще она была довольно-таки симпатичной особой. Волосы были как и у меня, коротко подстрижены по бокам и на затылке, а челка платиновых волос была смешно взлохмачена. Носик был чуть вздернут, а глаза напоминали два кустика, нежно-зелёные.
Правда вот фигура подкачала. Она и вправду больше походила на дрищеватого юношу, чем на девушку. Правда когда она сняла одежду и осталась топлес, стало понятно, что фигурка скорее спортивная, а не дистрофичная, как я подумал, смотря на нее в одежде. Плечи были широкие, но не дотягивали до мужских, спина прямая, а животик украшали шесть кубиков пресса. Картинку средневековой фито-няшки портили несколько старых шрамов, но мне если честно было на них плевать, а вот что поистине портило моё настроение — вместо груди у нее было две еле выраженных неровности и вставшие от холода розовые соски. Печально вздохнув, я принялся за дело. В первую очередь, сходил за бинтами и спиртом к своему эрзац-рюкзаку.
Вот только бинты мои были всего-лишь белыми полосками ткани, аккуратно сложенными в мешок. Конечно-же бинты и сам мешок обрабатывал в кипятке, тем самым хоть как-то дезинфицировав, но это явно не то, что было в моём родном мире. Вернувшись, смочил бинты вином, что взял со стола. Там все-равно ещё две закрытых бутылки. Промыв все ссадины бинтом и вином, я протер их насухо, а потом еще раз прошелся, но уже спиртом.
Все это время Мира отчаянно шипела, но прекратить экзекуцию и пытки, как она сама это называла, не просила. Закончив, я перевязал два самых крупных повреждения, что все-еще сочились кровью, и занялся рукой девушки. Аккуратно взяв её за травмированную конечность, я резко вправил ее назад, в сустав. И хоть старался это делать безболезненно, от вскрика и пары грязных ругательств девушка не удержалась. Жестко, но так чтобы не передавить сосуды, перебинтовал ей все-ещё больную кисть.