Лила - игра богов
Вступление
На утесе, что на пятьдесят метров возвышается над открытой всем ветрам долиной, стояли двое. Старшему нельзя было дать больше семнадцати.
- Это, господин Аджина? - спросил невысокий, темноволосый слишком юный на вид его спутник, в глазах которого застыло немного испуганное выражение,
- Это точно она, я помню ее,- потянулась на плече более высокого юноши кошка, стоявшего рядом. Его длинные, темные и гладкие как шелк, спускающиеся ниже пояса волосы были разделены на две части, каждая из которых была перехвачена на спине широкими золотыми чеканными зажимами почти у самых концов. Высокий воротник одеяния, напоминающего и одеяние брахмана или тогу монаха, выделялся цветом лазури на фоне белого с разбросанными то тут то там голубоватыми трилистниками по всей длине платья. Одна рука его, левая была оголена, обнажая золотые тонкой работы браслеты на запястье и у предплечья. Ноги обуты в легкие плетеные сандалии. В ушах посверкивали дорогие филигранные серьги в виде полумесяцев. Проницательные темные как сама ночь глаза юноши светились легкой иронией и несвойственной для его возраста мудростью.
-Да, она, Кали,- юноша нежно погладил выгнувшую дугой спину кошку, покрытую леопардовыми пятнами. Полупрозрачные крылышки за ее плечами слегка затрепетали от удовольствия, но потом, словно опомнившись, она вонзила свои коготки в плечо юноши, на что тот лишний раз провел ладонью по ее головке.
- Хватит, мне уже не нравится! - нечто среднее между рыком и мурчанием донеслось до его слуха от Кали.
- Я знаю,- ответил Аджина, опустив руку, и двинулся вперед к спуску с утеса. Миг и его нога застыла над пропастью, но как будто пустота обрела форму под его поступью, он начал спускаться по невидимым ступеням. Глаза юноши были неотрывно прикованы к массивным стенам, увенчанным воздушными, устремлявшимися ввысь куполами цитадели.
Когда они достигли десятиметрового рубежа перед стеной, из тени перед ней выбежал огромный серебристый волк, шерсть которого с голубоватым отблеском переливалась на солнце. Серебристые нити осыпались и перед шедшим впереди Аджиной склонился в низком, почти до земли поклоне парень с пронзительно изумрудными глазами, выдающими в нем его второю ипостась.
- Судьи здесь, мой господин.
-Рам тоже среди них,- в голосе все также стоявшего в неподвижности Аджины проявился еле сдерживаемый интерес. Тон его искрился весельем.
- Мне это не известно.
- Что, ж думаю, пришла пора отдать дань уважения и приветствовать их, как полагается. Кали, будь добра,- Аджина подставил ладонь, но гордая кошка с презрением взглянув на нее, разок лизнув лапу, спрыгнула сама на землю.
- Не очень то и хотелось, я могу остаться и здесь.
- Твоих сил хватит, чтобы не позволить ничему быть посланному из этих стен пока мне не понадобится это.
- Ты просишь меня?
- Как всегда,- улыбнулся Аджина, вступая под своды цитадели, стены которой лишь жалобно застонали, замерцав, когда легким прикосновением, Аджина уничтожил ее защиту. Цами и верный Вульф, то и дело, подозрительно оглядывающийся по сторонам, скользнули вслед за своим предводителем.
Странное зрелище представляли эти трое, шедшие по бесчисленным переходам и коридорам холодной цитадели, стены которой там и здесь были занавешены вытканными мандалами или изображениями мифологических сцен сражений. Голубоватое пламя в сетчатых, выполненных в виде раскрывшихся бутонов фонарях придавало всему некую неестественность. И только Аджина выглядел здесь как дома. Двое его спутников, каждый по своему выдавали свою неприязнь или страх к этому месту, где тонкие поля оканли пронизывали все коридоры, грозя ловушками каждому, кому не положено ступать по этим плитам, выложенным витиеватым индийским орнаментом. Время от времени с арки, поддерживающей своды коридора свисал каждый раз иного цвета указатель, по мере возрастании интенсивности которого, возвещавший приближение к сокровенному месту - внутренней части Цитадели,- месту, где судьи выносили решения, меняющие судьбы мира, место, где начиналось Великое Противостояние второго тысячелетия.
Глаза невысокого Цами, юноши, лет пятнадцати на вид, беспокойно оглядывали каждый указатель, и по мере того, как они становились все ярче все больше тревоги появлялось в них. Голубоватая повязка на лбу с изображением восьмиконечной звезды исполненной перламутровыми бисеринками, делала его взгляд еще темнее, оттеняя смуглую кожу. Волосы, пышной но небрежной волной спадающие на лоб, доходили до плеч отдельными разной длины прядками и ложились на такой же широкий, но менее высокий воротник, чем у Аджины. Одеяние его было почти типичным сари, только широкие брюки золотистого цвета, как и звезда на лбу были подвязаны чуть выше лодыжек, открывая высокие сабо, который, однако, даже и тогда не позволяли ему доставать даже до плеча Аджины.
Все поведение Вульфа говорило, что он в логове врага. Готовый наброситься на любого, кто выйдет из-за ближайшего поворота, самый верный страж и помощник своего господина. Священник Немаин, хозяин дикой своры. Волк жил и внутри него. Пронзительно -зеленые глаза, полыхающие нестерпимой яростью, отливающие зеленью темно-коричневые волосы, разделенные на множество прядок, каждая перехваченная плетеной кожаной зеленой тесьмой. Весь его стройный, состоящий из тугих узлов мышц стан обтягивал темно-зеленый костюм рейнджера, широкий пояс которого, со множеством заклепок поддерживал охотничий нож в обитых медью ножнах. Серебряная волчья голова на медальоне мягко позвякивала когда он внезапно и резко оборачивался назад. На вид ему нельзя было дать больше двадцати. В то же время, и младший и старший выказывали истинное почтение, глубокое и преданное у старшего и искреннее и неподдельное у младшего шедшему чуть впереди Аджине. Он двишгасля уверенной и мягкой, будто танцующей походкой, до грациозности которой его спутникам было далеко.
Трое вступили в комнату стены которой восьмью ромбовидными окнами, застекленными темно - синими стеклами, выходили в никуда. Каждая из восьми ее стен служила одной из точек схода линий оканли, что протягивались между восьмью присутствующими здесь людьми. На первый взгляд большинство их невозможно было отличить от монахов тибетского буддизма, одетых в оранжево-красные одеяния. Но одежды нескольких указывали на их принадлежность культурам, далеким от Азии.Однако, в руках каждого был небольшой традиционный круглый веер. Все собравшиеся сидели на простых табуретах. Спинками им служили стены комнаты, под потолком которой висела восьми рожковая люстра, в которую были вставлены все те же мягко светившиеся голубоватым светом шары. Вместо стола пол между ними занимало выложенное мозаикой изображение карты вселенной - мандалы. Все присутствующие, их взгляды и помыслы, были сосредоточены на ней одной.
Было среди восьми несколько казавшимися достаточно молодыми, чтобы быть ими. Один, кого сидящий по правую руку собеседник назвал Аруна, был почти так же молод, как и сам Вульф. Его гладко выбритая голова энергично кивала при каждом аргументе собеседника, но тот ни взглядом, ни словом не дал понять, что обращаются к нему. Предмет обсуждений был слишком важен, чтобы отвлекаться на ненужные движения. Каждый из них благодаря своим силам и так знал, когда обращались к нему. Кроме того, слишком необычна была эта встреча, ведь последнее обсуждение подобного рода было тысячу лет назад, накануне предыдущего Великого Противостояния.
- Приветствую всех, много знакомых лиц, но что приятно, многие для меня новые. Жаль, я кажется не вижу Ашаку, что с ним? - Аджина, першагнул порог комнаты, его спутники следом за ним. В руке Вульфа сверкал клинок. Он явно не разделял спокойствия своего господина. Цами не решаясь пройти дальше, остановился у дверей, придерживаясь рукой за створку, обитую листовым железом в виде чеканного геометрического орнамента.
- Он сломал защиту, оплетите его,- почти спокойно произнес самый старший среди присутствующих, на лбу которого было то ли нарисовано, то ли в виде татуировки изображение лотоса малинового цвета.