-Он не успеет увернуться!- воскликнул Иньясу, пораженно глядящий на то, как неподвижно и как бы даже спокойно-уверенно стоял Опау, готовый встретить удар булавы взятым наизготовку гарпуном. Но казалось, что не он был настоящим оружием.
- А мальчик не так уж глуп,- сухо прокомментировал Замбу позади них.- Он понял, где ее слабое место.
- В тот миг, когда единорог казалось готов был сокрушить под собой хрупкую фигурку застывшего Опау, тот с молниеносной быстротой выбросил вперед левую руку. Раковина, что до того была зажата в ладони раскрылась, и из нее выплеснулось с пол тонны морской воды, а вместе с тем то, что буквально накрыло собой голову единорога, тем самым лишив его возможности видеть. То, что оплело всю шею зверя было ни чем иным как странной расцветки спрутом. Он был похож и одновременно нет на того, что обычно вызвал Опау. Похоже, осьминог изменился ровно настолько, насколько стал другим сам Опау. Только цвет его не был похож на тот, которым одаривает море своих обитателей,- этот получил свои краски и почти радужную игру из легенд и преданий народа Опау, и эта силы людской веры давала ему необычные силы. Но все же его повадки остались прежними. Это был все тот же самый монстр, с которым печально познакомился Иньясу в первый день встречи с его хозяином. Даже мифический единорог не мог просто стряхнуть с себя опутавшие его бесчисленные щупальца. Но это было последнее, что видел Иньясу.
В следующий миг всю арену начал заволакивать густой туман, скрывший за собой участников поединка. Среди его густых клубов не возможно было различить ничего дальше вытянутой руки. Граница его впрочем четко пролегла по периметру площадки. То ли туман искажал звуки, толи там действительно происходило что-то странное. Но до слуха Иньясу донеслось отчетливое проклятие, каких он не слышал и от самых отпетых банд Лондона, произнесенное женским голосом, а затем вслед за коротким вскриком послышался отчетливый звук падения тела.
Зрители привстали на своих местах вглядываясь сквозь непроницаемую завесу. В этот миг молчание было прервано голосом, донесшимся с другой стороны площадки. Говорил Махидесу. Четки, что он до этого момента перебирал медленно, но неумолимо, теперь свисали меж его скрещенных пальцев. Неуловимое движение их, и из клубящегося тумана к нему понеслись два гладких камешка: ярко - огненный и голубой,- и только один из них достиг его. Голубой камешек ударился точно о последнюю свисающую с середины четок бусину, и, отскочив, исчез в сомкнутой ладони судьи. Другой же, остановленный невидимым барьером, вернулся назад. И едва он коснулся пелены тумана, та осыпалась клочьями, впитавшись в мелкие трещинки и впадины каменистой почвы.
Над телом распростершейся без сознания Тивы стоял, глядя на нее безо всякого выражения, Опау. Ни следа единорога или осьминога не было видно. Гарпун из пальцев Опау исчез так же как и появился. Одна рука его все еще поглаживала свисавшую с левого уха серьгу.
- Священник Тангароа победил. И только с этими словами Опау, казалось, очнувшись, с радостным кличем взвился в воздух.- Ну что скажешь, сестричка, что скажешь? Со мной лучше не связываться.
- Она вообще жива?- вытянув шею, Иньясу старался уловить по едва уловимым признакам дыхание девушки.
- Да успокойся ты, это же всего лишь первый день первой недели. Что могло с ней случиться? Ну получила то, что заслужила. Хотя они стоят друг друга,- прокомментировал Мунаре, поднимаясь с места. - А вот и он, ради этого боя стоило проиграть и провести пол дня под палящим солнцем без крошки во рту.
- Мне не хочется признавать это, но ты прав,- сумрачно прокомментировал Опау, буквально упав на сиденье рядом с ними. Кулаки на его коленях сжались так, что побелели костяшки пальцев.- К сожалению прав. Сегодня я был розмазней. Провозился с девчонкой так долго. Все наши умения и десятой доли не стоят того, что умеет этот парень.
Только когда на арену вышла одинокая фигура, Иньясу понял, кого они имели в виду.
Ник вышел на середину площадки, оглянулся по сторонам. Легкий ветерок, долетающий со стороны плато, шевелил его длинные, волосок к волоску, светло - русые волосы, затянутые шнурком в низкий хвост. Вытянув головы, Мунаре и Опау разглядывали чудесное оружие русского воина. Священник Перуна был обладателем волшебного меча, размерами, судя по всему, раза в два превосходившего меч Иньясу. Но по тому с какой легкостью юноша держал его даже одной рукой, было видно, что он был настоящим мастером.
- Мастер боя богатырей. Интересно, на что способен такой мастер? - с восхищенным предвкушением проговорил Опау. Сам Иньясу и слышал то о таком впервые, но старался не подавать вида, чтобы окончательно не упасть в грязь лицом. По правде сказать, он вообще не тешил себя иллюзией на то, что способен противостоять даже тем же Мунаре или Опау в полной мере. Тренировки это одно, а настоящая битва, с использованием всех сил, что давал каждому участнику его статус священника,- совсем иное.
Со стороны Мунаре и Опау, да и большей части мужчин в их стороне то и дело доносились восхищенные возгласы, каждый раз, когда сменялись одно другим, как бы вытекая друг из друга плавные, отточенные до совершенства движения Ника. Это не было похоже на то искусство, каким владел сам Иньясу. Он должен был признать себя, что его уровень и рядом не стоял с тем, что показывал на площадке этот русский юноша. Настоящий мастер меча, и это помимо тех сил, что он владел как часть оканли, которой он пока не касался.
Иньясу лихорадочно пытался припомнить, все, что он знал о силах священника Перуна. И тут же отчаянно покраснел, надеясь, что этого никто не заметил,- он вообще плохо разбирался в мифологии, если только, конечно то не был индуизм, а о русском язычестве знал прискорбно мало. Только то, что Перун и Велес были там вроде главными богами.
Священник Велеса,- Иньясу видел этого скалообразного, раза в два шире в плечах чем тот же Реб парня, что казалось мог проходить сквозь стены. Вода, что-то точно связанное в водой и дождем,- вот и все, что ему пришло в голову как раз в тот момент на площадку неторопливо, но в то же время твердой поступью вышла Ольва. Так вот, кем был ее противник. По правде говоря Иньясу просто прослушал этот момент, когда Рам зачитывал порядок поединков, слишком поглощенный своими мыслями по поводу предстоящего боя с Махидесу. Но, несмотря на все восхищенные реплики его друзей, он не поставил бы на Ника.
Казалось, в своей ледяной решимости Ольва могла пройти сквозь скалу. Однако, остановившись в трех шагах от Ника она приветливо и тепло улыбнулась ему как старому знакомому, и демонстративно поправив цветастую шаль повернулась к трем главным судьям. Но Иньясу помнил, что ее улыбка могла скрывать все что угодно. Вплоть до обещания смертельного урока. Такова уж была Ольва.
Поднявшись, Махидесу сделал короткий поклон каждому из ник, сложив ладони особым образом и официально представил соперников друг другу. Но в следующий миг Ник сделал такую вещь, что Иньясу так и остался стоять с открытым ртом. Набрав полную грудь воздуха, он спрятал меч в ножны и отвесил малость опешившей Ольве поклон до земли:
- Прошу прощения, госпожа Ольва, но я не могу сражаться с вами. Этический кодекс не позволяет этого.
- Мальчик,- нахмурилась Ольва. Подбоченившись, она смотрела на юношу как на неразумного ребенка, сказавшего совершенную глупость,- я думала, что ты поумнее будешь всех них. Я ожидала от тебя большего, но думаю, напрасно.
- Противникам Противостояния не дозволено менять соперников после оглашения воли камней. Правила первой недели это запрещают. Я не в праве исполнить твою просьбу,- Махидесу переглянулся с двумя своими товарищами, но скорее для подтверждения своих слов, чем для поддержки.- Ты не в первый раз участвуешь в Противостоянии, и до того тебе приходилось сражаться с женщиной. Ты не можешь привести такую причину, значит есть что-то еще. И прежде чем начнется бой, мы должны выслушать причину, а ты избавиться от ее последствий. Твой ум должен быть чист чтобы дотянутся до силы оканли в полной мере.