Если бы взгляд мог убить, Опау бы уже валялся в предсмертных судорогах. Тива словно огневолосый идол сверлила глазами самой смерти священника Тангароа. Даже Сид опасался лишний раз обращаться к ней. Они с Лейном с увлечением разбирали на части какое-то сложное оружие из арсенала Сида, полностью поглощенные этим занятием. Замбу и Кубар вели беседу чуть в стороне от остальных. Кубар кивал пи каждом слове маленького колдуна. Широкие темные ладони священника Олоруна покоились на громовых барабанах. Что-то слишком много сегодня было гроз.
Негромкий кашель, однако, не требовал повторения, чтобы все головы как по команде повернулись к Ольве. Даже Опау так и застыл не донеся вилку до рта, вздрогнул, и положил кусок обратно на тарелку. Сейчас идти против Ольвы значило нечто похуже, чем остаться без завтрака. Это случись с ней после полудня, когда начались сражения стороны Разрушения. В наступившей громовой тишине явственно различались хлопки притопывания кружившихся в каком-то экстатическом хороводе во дворе гостиницы кришнаитов. Похоже для них его сегодняшнее поражение стало новым откровением. Странно, но Ольва вовсе не возражала против их присутствия, страшно смущавшего самого Иньясу.
' Они мне не мешают',- вот и все, что сказала она.
- Ужин закончен,- на этот раз даже вилка в ее руке погнулась, когда словно трезубец она вонзила ее в деревянную столешницу. Похоже, Ольва мечтала, чтобы на месте стола оказался кто-то другой. Догадывался Иньясу, что она видела. - Вы знаете, что делать. Завтра у вас будет шанс исправить свои ошибки. Вот и все, что услышали они. Ни напутственных речей, ни нареканий. 'Вы знаете, что делать'. Мысли в головах у присутствующих зашевелились быстрее, и гостиная очистилась очень быстро.
Хотя Иньясу встал, но потом снова опутился на скамью. Хуже этому дню закончиться уже не суждено. Он может и посуду помыть, хоть всю. Но что от этого изменится?
- Опи, я думала, вы хотели помочь Иньясу и мне с Хильдой закончить здесь,- спросила Амико.
Опау уже одной ногой был на пороге. В обнимку с Лейном они уже обсужали свой поход в ближайшую лавку сладостей.
-- Разве Ньяс, ты не идешь с нами? - кажется Опау совершенно искренне недоумевал, в чем собственно состояла проблема.
- Я... что-то не хочется, правда. Извини,- Иньясу вынужденно улыбнулся.
Опау рассмеялся, взъерошив волосы.
- А, понимаю, ну что ж, труд,- лучшее лекарства от депрессии. Увидимся вечером. За мной должок.- Порог опустел с молниеносной быстротой.
- Ну что ж, Иньясу,- похоже нас осталось только трое. Мальчишки,- Амико надула губки,- вечно они исчезают, когда нужны их руки. И только распускают перья, обещая придти на помощь в любую минуту, стоит только позвать.
Иньясу только вздохнул, и уже безо всяких мыслей потянулся за первой грязной тарелкой. Может оно и к лучшему, что Ольва запрещала служкам-монахам даже близко подходить к гостинице. Может так он сможет хотя бы на время отвлечься от того, что видел сегодня. Говорят, клин клином вышибают. Но Иньясу не стало намного легче, когда вместо своего отражения в мыльной воде, он постоянно видел их сражения. Одно за другим. Йотт и и Тамика, Гейл и Свит, Вульф и Рахджу, и каждый раз он снова возвращался к одному и тому же. Когда на арене появились Аджина и священник звездного бога Шани...
- Что это с ним? - Иньясу разглядывал низкорослого парня, вставшего перед Аджиной на одно колено. - Он что, отказывается от боя?
- Принимает поражение,- прокомментировал Замбу.- Он не будет с ним сражаться, пусть даже это будет грозить ему смертью. Это его правая рука. Будьте с ним осторожнее.
- Что? Этот парень правая рука Аджины? Но он не выглядит особо опасным,- Иньясу с глубоким сомнением разгадывал Цами.
- Не стоит недооценивать силу священника Шани. Я думаю, мы были к нему несправедливы. Поэтому теперь сторона разрушения получила сильного игрока.
- Ну, по его виду не скажешь о его силе,- Иньясу не мог поверить в слова Мунаре.
- Не суди по внешности, мальчик,- подтвердил Замбу.- Тем более, это может быть опасно.
- Нет,- голос Аджины спокойный, но с нотками легкого недовольства разнесся над площадкой. - Я не приму твое поражение. Мы будем сражаться.
- Но господин Аджина,- теперь Цами выглядел настолько потрясенным, что его большие глаза сделались еще огромнее.
- Я не хочу, чтобы у кого-то возникли сомнения в том, что все прошло согласно правилам,- Аджина кивнул сам себе.
Атака была настолько молниеносной, что поначалу Иньясу даже не заметил, что именно произвело огненную дорожку, что все расширяющейся волной полыхнула от Аджины к Цами. Тот едва успел увернуться. Но когда Аджина опустил руки, в них... ничего не было.
- Он пользуется собственной силой?! Вот это да! - вскрикнул против воли Иньясу.
- Ты что, как ты можешь восхищаться им? - Мунаре хорошенько встряхнул друга.
- Если бы у меня была такая сила...- Опау внезапно одернул сам себя, и нахохлившись стал угрюмо наблюдать за разворачивающимся боем.
На вторую атаку Аджины Цами все же пришлось ответить, хотя бы чтобы закрыться небесным щитом, отразившим огненный поток обратно. Но священник Шивы обратил на контратаку столько же внимания, сколько на мелкую помеху. Не дав и возможности передышки, он тот час же не размахиваясь метнул в Цами сверкающее лезвие Парасу. Священный топор, бывший одним из атрибутов Шивы, насколько помнил Иньясу, мог бы с легкостью убить противника, но у Аджины не было такого намерения,- тот просто разбил на сверкающие осколки щит.
Сделав рукой замысловатое движение, Цами взмахнул ей назад и вверх. Сорвавшееся в ответ с ясного неба нечто похожее на молнию ударило точно туда, где Аджины уже не было. Он просто отступил, позволив разрушающей энергии бить всего в десяти сантиметрах от себя. Хотя, кажется, Иньясу понял, что напоминали ему эти молнии, скорее - звездный дождь спустился с небес на землю, да и яркость их была не сравнима с молнией, казавшейся чуть ли не слабым лучиком по сравнению с огнем, рожденным среди звезд. И они били не переставая. Песок на арене превратился в стекло. И как Аджине удавалось предсказывать место удара? Иньясу только и заметил, что пальцы его быстро касались друг друга.
- Энергетическое зрение,- когда то и ты знал это, Иньясу,- с задумчивым видом, впрочем, бывшим для него обычным, проговорил Кубар.
- Я?
- Тебе очень нужно вспомнить это, пока все не закончится.
- Но как?
- Наблюдай. Иногда просто наблюдая за миром вокруг, мы можем познать себя. Как видя каплю, скатившуюся по листу, человек видит, как проходит вся его жизнь.
- Так говорит моя бабушка.
- Верь ей, но прежде всего себе. Я знаю,- Кубар понизил голос, так, чтобы слышал только Иньясу,- тебе нелегко приходится. Труднее, чем любому из нас.
Иньясу опустил голову, вспоминая свое первое поражение.
- Но с такими учителями,- исподтишка Кубар кивнул на внимательно следившего за боем Мунаре.
Казалось, Аджина сражается не думая о победе. Он сражался не ради желания победить, не ради самого сражения, как получал удовольствие от самого сражения беловолосый Йотт, или неистовый Рахджу. Было в его манере что-то от того, как кошка забавляется с мышкой. Все сражение для него было не более, чем игрой.
Была в нем и безжалостность Свита, но он никогда не применял силу в открытую. Ни одного грубого или некрасивого движения. Эта была битва, походящая на танец. Как Шива Натараджа,- пришло на ум невольное сравнение. И от этих то плавных, то стремительно сменяющих друг друга движений становилось страшно.