Он поморщился.- Кажется, дело не в громкости. Слушайте, все звуки стали резче.
- Жарко. Как же жарко! - Опау потянул за ворот своего дайверского костюма.
- Иньясу собрался указать на это друзьям, но неожиданно понял, что не может вздохнуть полной грудью. Сам воздух, казалось, стал вязким.
- Все это делает он. Не знаю, как насчет остальных судей, но Махидесу может заставить сами стихии служить себе. Так, словно все в мире - только его отражение.
- Как...такое возможно? Но почему это действует на нас? Чтобы он ни использовал, разве над ареной не создан защитный барьер или что-то в этом роде?- на лбу Опау выступили капельки пота. А голубые пряди слиплись и потеряли свою форму.
Среди зрителей нарастал встревоженный гул.
- Это и есть эхо, о котором ты говорил?- даже Мунаре приходилось несладко. Жизнь среди пустынь внутренних районов Австралии была нелегкой, но казалось, что в этом уголке мира природа словно восстала против них, решив показать свою ярость.
- Нет, я, не уверен,- Иньясу вглядывался в застывшее маской сверхчеловеческой сосредоточенности лицо Махидесу. - Он все еще ждет.
И тогда Аджина поднял взгляд, широко улыбнувшись. И в этой улыбке словно погас весь жар. В ней не было холода, но напротив, так можно было улыбаться кому-то очень близкому. - А, ты наконец решился.
- Мне это...- начал было Опау.
Но Иньясу понял, что должно сейчас произойти, если не что-то конкретное, то его суть.- Защищайтесь...- прошептал он.
Должно быть, едва ли не раньше та же мысль родилась в головах Ольвы и Замбу с Кубаром. Но никто из них так и не успел закончить начатое. На противоположной стороне сияющий ярче солнца щит, сотканный казалось, из сияния тысяч звезд, родился из ладони Цами, высоко поднявшего руку в воздух. Он обвел ею точный круг над ареной, накрывая всех собравшихся непроницаемым куполом. То, что он был по истине непроницаемым, Иньясу понял в тот миг, когда все вокруг вернулось к тому, что было.
- Он отсек их, священник Шани! - Мунаре вскочил с места, вглядываясь как и все в едином порыве в окутанную легкой золотой дымкой арену.
- Смотрите, он что-то говорит. Я ничего не слышу, что за...
- Шит отсек нас так, будто сама арена стала другим локом. Куда смотрит старейшина Рам? - вопрос Опау остался без ответа, но в следующий миг они нашли ответ на единственный вопрос.
-... ты ни за что не попадешь, Махидесу,- шепот Мунаре был тих, но в наступившем миге тишины, он прозвучал отчетливо. Слова Аджины, которые он прочел по его губам.
Все последующее Иньясу запомнил в мельчайших деталях, но и в последствии не мог сказать, что понял все произошедшее в тот день.
Пальцы Махидесу, второй раз скользнувшие по струнам. И что-то ярче вспыхнувшее ярче сверхновой звезды, разделенное на тысячи потоков метнулось к священнику Шивы. Взметнулись, подхваченные ураганным порывом ветра волосы Аджины, развеваясь над его головой подобно фантасмагорическому нимбу, а потом он вскинул ладони. И что-то ударило в них. Ударило и... купол залило синие, заставившее Иньясу даже сквозь плотно сомкнутые веки ощутить нестерпимую боль. Сам купол разлетелся на тысячу осколков. А потом...
Трибуны взорвались разноголосым ревом. Только среди разрушителей слышались нестройные возгласы одобрения. Хотя судя по виду Шрика с Виксом, те вроде еще не решили, что именно можно найти смешного или к собственной выгоде в случившемся. Не только Опау потрясал гарпуном, выкрикивая слова возмущения. Сид и Тива готовы были броситься в бой. А вот лицо Ольвы... Впервые Иньясу заметил, как на нем появилась ясная, ничем не прикрытая ненависть. И выражение ее лица обещало ту же скорейшую судьбу Аджине. Трудно было поверить, что это одна и та же женщина, что еще совсем недавно угощала их всех пирожными.
Со смешанными чувствами, среди которых боролись негодование и сомнение вглядывался Иньясу в лицо победителя. На лице того не возможно было отыскать и тени раскаяния. Легкая улыбка скрытого торжества играла на губах, а глаза искрились неумолимостью. То была неумолимость стихии, полыхающего пламени. Слух Иньясу привлекли гневные крики, доносившиеся со стороны судей. Аруна размахивал руками, бросая в лицо своих товарищей жаркие обвинения. Много было бы лучше не произносить. Судя по его виду, монах был настолько выбит из себя произошедшим, что не считал нужным сдерживать эмоции, что было совершенно не характерно для судей. Молодость здесь была не при чем. Даже услышав половину того, что он слышал, Иньясу стала понятна причина. Если ненависть Ольвы была ледяным клинком, звеневшим от напряжения, то чувства Аруны к человеку, убившего его брата, не просто одного из них, пылала не слабее света, что поразил Махидесу. Иньясу лишь мог надеясь, что душа того найдет легкий путь в высший лок.
- Итак, каков вердикт? - голос Аджины был мягким и тихим, но каким-то образом он прорвался через всеобщий гомон. Священник слегка поправил брошь, скрепляющую накидку на плече. Ярость Аруны он как будто не замечал, как и всеобщего негодования созидателей. И только несколько мгновений спустя. Иньясу наконец понял, что тот имел в виду. Он ожидал результатов, официального признания своей победы! Но ведь не могут же судьи... Но Иньясу ошибался. Когда старший из оставшихся судей вышел вперед, так и оставив Аруну как громом пораженного, гневно сжимающего кулаки, у него не осталось сомнений. В миг же, когда судья поднял руку, в которой были зажаты четки, ни у кого не осталось иллюзий относительно того, что должно произойти.
- Согласно правилам,- голос старейшины Рама прервался, но он сумел совладать с чувствами,- и установленным традициям...- казалось, силы оставили его, когда огненно-синий камешек коснулся ста восьми бусин. В тот миг когда старейшина пошатнулся, Аруна метнулся, было, к нему, но в последний миг отступил, спрятав руки за спину. Он никогда не простит этого решения, ровно как и не смирится со смертью Махидесу,- понял Иньясу.
- Что?! Вы не можете! - тень метнулась мимо Иньясу, и через миг перед лишь слегка удивленным Аджиной направив на него ярко светившийся наконечник копья, появился Опау. - Вы не имеете права засчитать этот результат. Убийство в первую неделю. Это запрещено! Я не допущу этого! - Теперь за спиной Опау, который уже просто кричал под конец, возник осьминог, угрожающе нависавший над ним. Не было сомнений, что в любой миг Опау мог направить свои силы против Аджины. Но тот только лучезарно улыбнувшись, кивнул, словно в знак признания.
- Я приму твой вызов, когда тебе будет угодно. А сейчас...- Аджина словно и не замечая нависшей над ним угрозы, обернулся к застывшим судьям. - Прошу проследите за порядком. Впереди еще другой бой.
- Он поступает так, как хочет,- скривился Мунаре.- Но Опау слишком далеко зашел.- Радуга замерцала, и верный Джарапири перенес священника на арену.
- Хватит, это ничего не решит. Таково правило. Формально, он победил.
- И вы называете себя судьями? - таким взглядом можно и убить, решил Иньясу. - Мы все живы во многом благодаря уважению к традициям, запрещающим использовать самое сильно оружие в первую неделю. Если кто-то, кому правила не писаны...- Опау продолжал потрясать оружием вслед невозмутимо направляющемуся к своим трибунам Аджине.
- Послушай меня, послушай,- впервые старейшина обратился непосредственно к Опау, но голос его стал настолько тих, что Иньясу с трудом мог расслышать слова. - Ошибки нет, как нет и исключения,- глубокий вздох вырвался из его груди. Пошатываясь, он все же вынужден был опереться на предложенную руку Аруны.- Просто он действительно не пользовался самыми мощными силами. Он даже не сражался, просто отразил отражение. И все. Остальное - еще впереди.
На этот раз даже у Опау не нашлось, что сказать.
Глава 24 Вероятность.
Друзья не глядели друг на друга. Так они просидели уже часа два. Каждый все еще не оправился от удара трагедии, что ознаменовала сегодняшний день.