Сегодня вечером они собрались в полном составе. Расположились на потертых плюшевых креслах и диванчиках, с обычной своей выпивкой – риоха для Ральфа, пиво для Серджо и Ролли, кава для Сильви и Келли, мохито для Роже, джин с тоником для Сандры и безалкогольное пиво для Боба.
Давид наизусть знал, что они закажут, и мог бы принести напитки, не дожидаясь просьб, но однажды из-за этого произошел неприятный инцидент.
Ральф тогда едва успел сесть, а Давид уже принес ему бокал риохи. «Я риоху не заказывал», – сказал Ральф.
«Извини. Просто ты всегда заказываешь риоху, вот я и подумал… Что же тебе принести?»
«Бокал риохи».
Давид улыбнулся и поставил перед ним бокал.
«Не этот. Другой, который я заказал».
Если бы не Серджо, Ральф наверняка бы настоял, чтобы Давид унес этот бокал и подал другой. Весь вечер, проходя мимо, Давид слышал обрывки дискуссии о праве человека на непредсказуемость, как выразился Ральф Гранд.
На следующий вечер Давид пошел в «Горную тишь», местный рабочий ресторанчик, который держал хозяин-испанец. Обычно Ральф там ужинал, а потом перебирался в «Эскину». Давид хотел поговорить с ним начистоту. Хотел сказать, что Ральф не может отчитывать его при всех, как мальчишку. В конце концов, они же вроде как друзья. И если Ральф недоволен обслуживанием, пусть выскажет свои претензии с глазу на глаз.
Но когда он подсел за столик к Ральфу, тот увлеченно спорил с каким-то тощим малым, который курил русскую папиросу, зажав ее в желтых от никотина пальцах. На Давида Ральф обратил не больше внимания, чем накануне в «Эскине», когда тот принес ему бокал риохи».
Давид заказал тортилью и колу – перед работой он спиртного не пил – и стал ждать удобного момента включиться в разговор.
Привычная для Давида ситуация – ждать, пока на него обратят внимание. Вернее, пока Ральф обратит на него внимание. Ведь если он обратит внимание, то и остальные семеро тоже обратят.
Не то чтобы Давид испытывал трудности с общением. Многие люди очень даже симпатизировали ему, и он поддерживал с ними вполне нормальные, ровные отношения. Чего ради он вбил себе в голову, что непременно должен войти в Ральфову компанию, он и сам толком не понимал. Внушал себе, будто все дело в том, что это интересные люди, занимающиеся интересными вещами, обсуждающие интересные темы. Но возможно, причина была куда проще: они видели в нем только официанта.
На самом же деле Давид не официант, это всего лишь временная работа. Несколько лет он проучился в гимназии, одно время работал консультантом в компьютерном магазине, хорошо разбирался во фруктах и овощах, потому что целый год трудился во Франции на экологической ферме.
И ему совсем не хотелось, чтобы его воспринимали как симпатичного официанта, которого узнают и на улице и с которым иной раз можно пропустить по рюмочке. Он хотел быть для них добрым знакомым, даже другом, который волею случая разносит в «Эскине» напитки и рассчитывается с посетителями просто потому, что в данный момент волею случая работает официантом.
Чтобы добиться такого статуса, Давид иногда и в свободные дни заходил в «Эскину». Подсаживался к Ральфу и остальным и пытался участвовать в разговоре.
Было это непросто, ведь компашка знала друг друга уже давным-давно и успела обзавестись собственной кодовой системой. Сокращениями, речевыми оборотами, акцентами и жестами, непонятными для посторонних. Так что Давид большей частью только слушал, дожидаясь какой-нибудь реплики, позволяющей вступить в разговор.
К примеру, такой репликой был Апдайк. В начале своей работы в «Эскине» Давид как-то перехватил замечание Ральфа: «Поверить не могу, что провожу вечера в обществе человека, который никогда не читал Апдайка». Он имел в виду Роже Бертоли, текстовика, который, смущенно ухмыляясь, спрятался за своим мохито.
После этого Давид, не без труда, одолел все апдайковские романы про Кролика и с тех пор тщетно ждал, когда опять всплывет тема Апдайка.
Пожалуй, он единственный из всех восполнил сей пробел. Остальные же упорно обходили апдайковскую тему стороной.
Тем вечером Давид так и ушел из «Горной тиши» на работу, не призвав Ральфа к ответу.
Да и сумел ли бы он в самом деле поговорить с Ральфом начистоту, представься ему такая возможность, – это уже отдельный разговор.
Незадолго до полуночи в «Эскину» вошла девушка, которую ему захотелось увидеть снова.
Давид как раз шел с подносом тапас[5] к одному из диванчиков у входа, когда девушка появилась из короткого коридора, который вел от входной двери в зал. Она расстегивала пальто и оглядывалась по сторонам.