У шамана отлегло от сердца, но один вопрос оставался:
— А эти камни, что нам удалось добыть? Я смогу взять их себе?
Принц задумался, потом сказал:
— Одну корзину я возьму с собой. Полагаю, что это будет честно, ведь ее тащили мы втроем.
Шевалье де ла Фейн не понимал, о каких корзинах и о каких там еще камнях идет речь, а когда он из любопытства заглянул в одну, прикрытую пальмовыми листьями, то едва не лишился дара речи. Самый мелкий камешек стоил целого состояния!
И будь на его месте более алчный человек, то шаман остался бы ни с чем.
У шатра принцу помогли вымыться, что он и проделал с превеликим удовольствием. Он сбросил с себя остатки того, что было некогда одеждой, а грязь настолько въелась в кожу, что здесь требовались щелочь и пемза. Генрих махнул рукой и оставил тщетные попытки до возвращения в столицу.
Его, Жан-Мишеля и Мбасу приодели из походного сундука принца, причем Мбасе это очень не понравилось и он вновь принялся возмущаться. Закончился его гардероб тем, что он как был голышом прыгнул на ближайшее дерево, засел в ветвях и пронзительно кричал, заглушая смех солдат.
Генрих в который раз махнул на него рукой, пусть себе делает что хочет.
Витторио Брюльи был облачен в военный мундир и его гвардейский вид пришелся как нельзя кстати.
— Подумайте, сударь, подумайте, так ли вам необходима эта Сицилия! — сказал ему принц. — Я выхлопочу для вас вполне приличный пост, хоть в гвардии, хоть на флоте, где пожелаете.
— Благодарю, ваше Высочество, — ответил пират, ставший необычайно вежливым. — Я еще подумаю, если мне будет позволено.
Однако приближался вечер и Генрих повелел пригласить на прощальный ужин вождя племени и шамана.
Старик вождь отказался, сославшись на нездоровье и пришел только шаман, в сопровождении десяти рослых воинов с копьями в руках. Этот почетный караул замер у главного шатра, готовый по первому зову ринуться на спасение шамана племени.
— Проходите, сударь, прошу вас, — радушно взмахнул рукой Генрих, приглашая шамана присесть. Стулом послужил срубленный чурбак местной породы дерева, пальмы с удивительно гладким стволом.
В шатре уже разместились друзья принца, Мбаса и Жан-Мишель, а также шевалье де ла Фейн и Брюльи.
Шаман повел носом, оглядывая нехитрое убранство стола — все сплошь местные деликатесы да еще нарезанная солонина.
Присев, он немного помолчал, потом сказал:
— Признаться, я рад, что все закончилось именно так, а не иначе. Мы могли быть похоронены под руинами погибшего города... Да и само путешествие было не из легких.
— Все уже позади, — вздохнул принц. — Хоть теперь любое приключение покажется мне скучным и пресным. Шевалье, налейте всем вина! Я хочу провозгласить тост за то, что мы с честью преодолели все испытания, выпавшие на мою... нет, на нашу долю! Я чувствую, что здесь — только друзья!
Осушив кубок, Генрих спросил у шевалье:
— Однако, сударь, поведайте же наконец, как вам удалось разыскать меня в этой огромной и таинственной Африке?
— О, это весьма просто, ваше Высочество. Право, я даже не знаю, стоит ли утруждать ваш слух такими мелочами.
— Ну, ну, сударь, мы в нетерпении!.. — воскликнул чуть опьяневший Брюльи.
Шевалье взглянул на него с осуждением, но принцу отказать не посмел:
— Итак, ваше Высочество... Едва его Величество, ваш батюшка, узнал, что вы совершили побег от воинов султана Марокко и скрылись в пустыне, он повелел направить экспедицию, а во главе поставил вашего покорного слугу. Султан дал нам проводников и верблюдов, вот мы и шли буквально по вашим стопам, от города к городу, где все вспоминали ваш караван.
Так мы и оказались у деревни туарегов, где видели в последний раз арабов и охотников за рабами. Ну а дальше мы прошли вашей тропою в джунгли, отыскали деревню. Поначалу на нас хотели напасть, пришлось дать залп в воздух.
Генрих покачал головой и произнес:
— Жители этой деревни с легкостью перебили полсотни человек, вооруженных не хуже вас.
— Да, но тогда я организовал атаку! — с гордостью заметил шаман. — А когда я удалился, защищать стало некому, вот и сдались так быстро.
— Вот как... — поглядел на него принц, с некоторым удивлением. — Однако, продолжайте, шевалье.
— Это все, ваше Высочество. Местные жители рассказали нашим проводникам, что вы отправились неизвестно куда и непонятно за чем. Оставалось лишь ждать, — закончил рассказ шевалье.
Генрих пребывал в великолепном расположении духа и готов был бы проговорить до утра, но усталость буквально свалила его с ног. Он опустил голову на стол и ночь спустилась над ним черным мерцающим покрывалом...
Глава шестьдесят третья
Окно кареты заиндевело. Генрих подышал немного и протер маленький пятачок, чтобы смотреть за дорогой. Как же он соскучился по самому обычному белому снегу! После жарких песков, после влажных и дымящихся паром джунглей с их набившим оскомину зеленым цветом, принцу ничего не было милей черных голых деревьев, запорошенных в серебристые покрывала.
Карета мерно поскрипывала, скользя по наезженной колее. Они уже в пригороде, еще совсем немного — и распахнутся ворота Лувра. Как же давно он здесь не был, словно прошла целая жизнь...
Наверное, отец пребывает в нетерпении, ведь курьер был послан сразу, по прибытии в Марсель.
Генрих любовался январской зимой, что была в тот год на редкость морозной и снежной. С ним в карете ехали и ставшие за время путешествий почти названными братьями Жан-Мишель и Мбаса. Негритенку было холодно. Он давно уже оделся, даже закутался в шубку, да все мало — дрожит, греет руки муфтой. Жан-Мишель посмеивается, но конечно по-дружески.
Витторио Брюльи в карете, разумеется, отсутствует — не по чину. Он позади, в сопровождении. Но ему и так неплохо. Уже успел реализовать один камешек, и денег у него теперь полный кошель. Лошадь купил, полное обмундирование гвардейца, шикарную перевязь, шпагу — ну хоть сейчас в караул у королевских покоев.
Да и сам шевалье де ла Фейн едет в карете лишь по приказу принца, иначе он бы тоже не посмел. Большая честь для него...
Задумался Генрих, а перед каретой уже разлетаются створки ворот и стража замерла в немом восторге, салютуя.
Скорей бы!
Принц не ждет, пока лакеи отворят дверцу кареты, а сам распахивает ее и летит стремглав по дорожке, с которой слишком ретивые слуги еще на рассвете счистили снег.
Перед мальчиком придворные раскрывают двери, никто не пытается остановить. Глухо стучат каблуки по мрамору и затихают на коврах.
А вот и Тронный зал. Странно, здесь тоже никого нет. Дворец словно вымер. Что у них тут, уж не чума ли?
— Ваше Высочество! — крикнул ему вдогонку де ла Фейн. — Погодите!
Генрих замер в растерянности:
— Что происходит, сударь? Почему лакеи не говорят, где король?
— Его Величество сейчас в покоях принца Филиппа. Я не успел вам сообщить, что с ним случилось великое несчастье...
— Он все еще спит? — кивнул понимающе Генрих.
— Откуда вам это известно? — поразился шевалье. — Ведь вы были так далеко...
— Не суть важно... А почему не пропустили моих друзей? — Генрих немного рассердился. — Эй, немедленно привести сюда Жан-Мишеля и Мбасу!
Послышался топот ног лакеев, спешащих исполнить повеление и уже через минуту рядом с Генрихом стояли оба мальчика.
Генрих им ласково улыбнулся и сказал:
— Не волнуйтесь, теперь вы всегда будете рядом со мной. Сударь, проводите меня в спальню Филиппа.
Шевалье поклонился и через четверть часа все четверо подходили к дверям спальни.
У Генриха заколотилось сердце. Более полугода он не видал своего отца, да и не чаял уже, что свидятся...