В одном Лия оказалась права — незнакомец был высоким. И очень, очень сильным.
Он заполонил пространство вокруг неё. Казалось, он был повсюду. Терпкий запах геля для душа защекотал обоняние, обостряя чувства до предела. Хотя, казалось, куда ещё.
Более того, при рывке Лия ткнулась носом прямо ему в грудь, получив в довесок гамму новых тактильных ощущений. Волоски хранили капли воды, они сразу проникли в нос девушки.
И та чихнула.
— Да твою ж!
Грозный голос раздался уже над головой, и Лия невольно сжалась.
Вырываться не имело смысла.
Её поймали, крепко держа. Стальные пальцы вцепились в плечо девушки, оставляя на нежной коже отпечатки в виде синяков, наличие которых ей предстоит объяснить в лучшем случае маме. В худшем — папе Ринату.
При мысли о близких людях в глазах девушки постыдно защипало. Если она сейчас ещё и расплачется, то перестанет себя уважать.
Ещё не случилось ничего непоправимого! На дворе двадцатые годы двадцать первого века! Наличие девушки в спальне мужчины не катастрофа. Не конец света.
Правда же?
Правда?
Лия, преодолевая себя, запрокинула голову кверху, намереваясь быстро рассказать, что произошло. О роковой ошибке, о странных мистических совпадениях.
Но наткнувшись на пронзительный взгляд темных глаз, смотрящих на неё осуждающе и даже яростно, с гневным блеском на дне, притихла.
И если бы только это.
Лицо мужчины было смутно знакомым. Лия переволновалась, и никак не могла вспомнить, где она его могла видеть. Эти высокие скулы, орлиный нос. Плотно сжатые губы, упрямый подбородок.
Образ складывался в единый, но узнавания не происходило. Да и откуда она могла знать этого незнакомца с гневно раздувающимися ноздрями и ходящими на скулах желваками?
Лию залихорадило. Ещё немного и её начнет натурально потрясывать. Надо говорить. Надо объяснить. Перестать, наконец, молчать!
— Я… я перепутала дом, — проблеяла она, ненавидя себя за жалкий тон.
Где уверенная в себе девушка? Куда она подевалась с приездом в отчий дом? Лия не была хамкой, не была сорванцом. Мама воспитывала её правильно, в уважении к старшим и другим людям.
Мужчина вызывающе негодующе прищурил глаза и процедил сквозь сжатые губы, не скрывая иронии:
— Неужели?
Глава 2
— Да, — чувствуя себя китайским болванчиком, кивнула Лия.
И не очень удачно.
Потому что лбом снова едва не проехала по голой груди мужчины.
Да что это такое!
Почему её не отпустят?
Зачем нависать над ней?
Зачем…трогать?
Может, он её и не трогал в общепринятом понимании, но близости мужчины было достаточно.
Их бедра соприкасались!
Более того, пальто распахнулось, и теперь бедра Лии прижимались к бедрам незнакомца.
Боже…
Если можно было бы умереть от стыда, Лия давно бы умерла. Ей и в кошмарном сне не могло присниться подобное унижение.
Это же Кавказ! Тут подобные выходки не поощряются.
Она постаралась дышать более глубоко, лихорадочно соображая, что дальше делать.
Что делать, что делать — объясняться. Просить прощение и исчезать. Испаряться в ночи. Срочно вызывать такси и бегом домой, позабыв раз и навсегда про разного рода «шалости».
— Настолько перепутала, что оказалась аж в спальне? — незнакомец не собирался смягчать тон.
И хват пальцев тоже.
Лия отважилась повторить попытку и снова задрала лицо кверху.
Паника, что билась внутри пойманной птицей, пусть и не отступила, но убрала с глаз пелену.
Рядом с Лией стоял не представитель местного населения. Не кавказец. Уже хорошо. Даже не так. Это большой, огромный плюс. У мужчины преобладали славянские или европейские, как кому будет угодно, черты лица. Паззлы соединялись в единую картинку. Плюс влажные волосы забавно завивались в колечки, что позволяло думать, что у мужчины они в принципе немного вьются. Сейчас они были зачесаны назад, но некоторые пряди выбились на лицо.
— Пустите меня, и я всё объясню, — прошептала Лия, не узнавая свой голос. Охрипший, не её.
— Чтобы ты снова сиганула в окно? Что стащила? И кто, черт побери, тебя прислал? У тебя минута, чтобы всё мне рассказать. Потом будем общаться иначе.
Угрозы, сыплющиеся на Лию, не могли не произвести на неё впечатление. Ей никто никогда не угрожал! Ни разу! А тут…
Смысл сказанного до Лии дошел сразу. И обвинения — тоже.
— Я ничего не стащила! — кинулась она в защиту, запоздало понимая, что в её случае это неправильная, даже опасная тактика.