– Все равно, Мэгс, – он назвал ее так, как называл только Уилл. Лицо Хантера смягчилось от любви к ней, и на мгновение он стал похож на себя прежнего.
– Боюсь, что кто-нибудь там сбил бы с тебя спесь.
– Никогда, – улыбнулась Мэгги. – Ах, извини, Хантер. Я думала, что люди никогда не меняются. Но ты показался мне таким непохожим на себя… Это меня пугает.
Хантер опечалился.
– Иногда даже страшно быть самим собой, – задумчиво произнес он.
– Ах, перестань, – Мэгги шутливо толкнула его. Она повернулась к сыну, который в благоговейном молчании все еще стоял на лестнице и наблюдал за ними. – Ти, иди сюда, посмотри на своего дядю!
– Привет, Ти. – Хантер мрачно протянул ему руку. – Прошло столько лет. Ты помнишь меня?
Ти кивнул головой.
– Да, сэр.
Хантер приподнял брови, глядя на сестру.
– Господи, Мэгс, ты научила его хорошим манерам.
– Что ж, не все мы плохо поддаемся обучению, – ответила шутливо Мэгги. – Ты голоден? Хочешь перекусить?
– Ты шутишь? Неужели ты думаешь, что после недели, проведенной в дороге, я откажусь от домашней пищи?
– Хорошо, тогда пойдем на кухню.
– Я, пожалуй, сначала привяжу лошадь. Конечно, если ты позволишь остановиться здесь на ночь.
– Конечно! – Глаза Мэгги сверкнули от негодования. – И как ты можешь такое спрашивать? Можешь спать в кровати… Уилла.
Хантер посерьезнел и спокойно сказал:
– Ма написала мне об Уилле. Извини.
– Я знаю.
– У тебя все в порядке?
– Как-то свожу концы с концами. Было трудно, – согласилась Мэгги.
– Ах, сестренка, похоже, жизнь никогда не сложится так, как хочется, верно? – Хантер протянул руку и обнял сестру.
Мэгги положила голову ему на грудь. Ей было приятно ощущать поддержку своего сильного брата, вдыхать запах пота и лошадей. Почему-то ей захотелось поплакать.
Она выпрямилась и вновь легонько его толкнула.
– Пойдем. Я покормлю тебя ужином.
Пока Хантер ходил распрягать свою лошадь и заводил ее в хлев, Мэгги в кухне разворошила в печи угли. Она подкинула дров и поставила разогреваться котелок с бобами, а оставшийся от ужина маисовый хлеб тоже поставила в печь. Ти принес масло и молоко из кладовки, а Мэгги достала банку вишневого компота на десерт. Вскоре у нее получился вполне приличный стол. Хантер вошел в кухню через заднюю дверь и направился к умывальнику. На его сапогах, тяжело ступавших по полу, звенели шпоры. Хантер жадно ел, а Мэгги сидела напротив него, потягивая из чашки кофе. Ти поглощал компот.
– Ти! – воскликнула Мэгги, нахмурившись.
– Но, ма… – он с невинным видом смотрел на нее. – Я составляю компанию дяде Хантеру.
Хантер засмеялся. Мэгги бросила на него недовольный взгляд.
– Ах, так ты на его стороне. – Но она тоже улыбнулась. – Ладно, как только закончим с ужином, пойдем сразу наверх. Пора спать.
– Ах, ма…
– Я сказала.
Вскоре Мэгги удалось заставить сына пойти спать. Она вернулась в кухню и села за стол к Хантеру. Мгновение они смотрели друг на друга. Затем она спросила его:
– Ты еще не был на ферме? Мама знает, что ты здесь?
Хантер покачал головой.
– Нет, очень поздно. Я не хотел будить ее. Я поеду туда завтра.
– Хантер…
– Что?
– Ты надолго домой? Он пожал плечами.
– Я не знаю. Пока попробую пожить. Когда ма написала мне об Уилле, я подумал, что тебе может понадобиться помощь по дому, что могу остаться здесь, попробую вырастить нескольких лошадей. Я не фермер, как Гидеон, но я умею выращивать лошадей. Я пригнал небольшой стадо, немного – три кобылы и мой жеребец, но этих лошадей достаточно для начала. Потом я смогу купить еще пару жеребцов.
– Это замечательно! Здесь много пастбищ за последние годы мы сажаем немного в огороде, а земли пустуют.
– А Гидеон, возможно, позволит мне пользоваться лугом, который примыкает к земле Уилла… я хотел сказать, твоей земле. – Он помолчал. – Я не знаю, останусь ли здесь навсегда. Я… не такой, каким был раньше. Я, похоже, не могу долго находиться на одном месте. Это чувство появилось после тюрьмы.
– Я знаю. – Она грустно улыбнулась ему, на глаза навернулись слезы. – Но я счастлива, что ты приехал и хоть немного побудешь с нами.
– Спасибо. – Хантер положил руки ей на плечо. – Ты лучше всех, Мэгс. Что бы ни случилось, я всегда знаю, что ты поддержишь меня.
– Конечно. Я – твоя сестра.
– Да, но и Гидеон – мой брат, но он постоянно со мной спорит, что бы я ни делал.
Мэгги пожала плечами.
– Такой у него характер, Хантер. Но он любит тебя. Он постоянно обо всех беспокоится.
– Я знаю. Но я немного устал от того, как он это делает.
Они сидели, уютно устроившись за столом, и смотрели друг на друга с любовью.
– Мэгги, а с тобой все в порядке? – мягко поинтересовался Хантер.
Мэгги вздохнула.
– Да. Было трудновато – я сильно тоскую по Уиллу.
– Конечно.
– Он не был таким, каким прежде, когда мы поженились, но я все еще люблю его. Правда, не все понимают мое состояние, а некоторые говорят: «Так ей лучше». Но как они могут так думать, не зная в действительности, как дружно мы жили все вместе.
– Возможно, им так хочется думать и только. – Хантер помолчал и затем спросил: – Ты веришь в Бога?
Мэгги уставилась на него. Хантер не был человеком, который любил говорить о Боге.
– Да. Но какие странные вопросы ты задаешь. Отчего это?
– Ну, может быть, то, что говорят люди, означает, что так лучше, потому что Уиллу будет счастливее на небесах. Ты знаешь, что я не из тех, кто ходит в церковь и прочее… но, может быть, Уилл находится сейчас в таком месте, где он не чувствует себя смущенным или потерянным, где никто не смеется над ним и не называет болваном. Что, если он стал таким, как раньше? Разве так не лучше? Разве это тебя не делает счастливее?
– Ты прав, – Мэгги вздохнула. И в первый раз за эти месяцы у нее на сердце стало спокойнее. – Уиллу так должно быть легче и лучше. Знаешь, странно, но перед тем как умереть, он на мгновение стал таким, каким был раньше. Он пожертвовал собой, чтобы спасти Ти. Он поступил как настоящий отец, и в его затухающих глазах было что-то – гордость, удовлетворение, и это было совсем по-взрослому. Я думаю, что каким-то удивительным образом он был счастлив. – Мэгги нахмурилась: – Может быть, мне следует думать, что Уилл, наконец, пришел в мир счастья, вместо того, чтобы постоянно думать о своей печали или потере… Мне кажется, что я была эгоистична.
– Нет. Это нормально, естественно. Когда теряешь кого-нибудь, то ощущаешь боль.
Мэгги посмотрела в глаза брата и увидела в них усталость и печаль, которая говорила о том, что он знал эту боль и испытал ее на себе. Сердце Мэгги стремилось к Хантеру, он ее понимал, хотя она чувствовала, что есть еще кто-то, кто поймет ее скрытую боль.
Она не могла сказать своей матери или Гидеону с Тэсс о том, что случилось между ней и Рейдом Прескотом. Они были слишком хороши, слишком благородны и ожидали того же самого от других. Хантер был другим. Он многое повидал в своей жизни, и его отношение к людям, какие бы они ни были, стало ровным. Он мог лучше понять, что такое любовь, когда кого-нибудь так полюбишь, что это чувство заменяет и здравый смысл, и добродетель, и все остальное.
– Это не все, тем не менее, – тихо сказала она.
– Что ты имеешь в виду? – удивленно посмотрел на нее брат.
– Я… – Она смутилась. – Все всегда говорят, какой доброй я была с Уиллом. Я… чувствую себя такой виноватой, когда они говорят это.
Хантер бросил на нее недоверчивый взгляд.
– Разве ты не была с ним добра? Что ты, Мэгги. Никто не смог бы быть такой терпеливой…
– Я не была верна ему! – выпалила Мэгги. Хантер, ошеломленный, уставился на нее.
– Я… я была с другим мужчиной. – Мэгги перевела взгляд на свои сжатые руки, которые лежали на столе, и глубоко вздохнула. Она рассказала брату, что у нее произошло с Рейдом Прескотом. Наконец она закончила, и между ними надолго установилась тишина.