Она приоткрыла рот и послушно обхватила его пальцы, мгновенно чувствуя на языке кисло-сладкую воздушность.
— Смотри на меня, — потребовал Иорвет, когда Чарис хотела было смущённо отвернуться. Она осторожно облизнула его пальцы, чувствуя, как горят щёки под внимательным взглядом. — Вот так, хорошая luned, — удовлетворённо заметил он чуть хрипло.
И улыбнулся так соблазнительно-порочно, что Чарис полубезумным взглядом следила, когда он зачерпывал новую порцию крема и подносил к её рту. Она ухватилась за его запястье, и Иорвет мягко, но настойчиво высвободил руку.
— Neen, — в глазу мелькнул насмешливый огонёк. — Не отвлекайся, mo cailleach. Смотри на меня, — повторил он
Её губы скользнули по длинным пальцам, оставляя влажный след, пока она неотрывно смотрела в яркий, как летняя листва, глаз. Чарис буквально увидела себя со стороны – сидящую неподвижно, с прямой спиной, обхватывая ногами бедро Иорвета, когда тот устроился удобнее, так, что теперь их ноги оказались переплетены. Её серые глаза шокировано смотрели на Иорвета, потому что она видела себя, пошло облизывающую его пальцы под этим его непонятным взглядом вместо привычной надменной гримасы. Крем обволакивал нежностью, заставляя чуть ли не подпрыгивать от удовольствия. Чарис почувствовала, как принялась ёрзать по гладкой поверхности стола и вовремя оборвала себя, ощущая прямой и откровенный взгляд Иорвета на себе. С ней определённо что-то происходило, и это должно было напугать её, но вместе со страхом она испытывала безумие. Ужасное желание прикоснуться к нему, стянуть с него футболку, сказать, что она…
Она издала непонятный полувсхлип-полувздох, вовремя прикусив губу.
— Ты хотела что-то сказать, mo cathu? — насмешливо прищурился Иорвет, и Чарис помотала головой. Он усмехнулся и отошёл, распахнул сначала один кухонный шкаф, затем другой и со звоном достал вилку.
— Думаю, нам стоит закрепить результат, моя упрямица, — Чарис сглотнула. Иорвет уже вновь вернулся на своё место. Он с непринуждённым видом отломил вилкой кусочек бисквита и протянул ей.
— Иорвет… — Чарис притихше смотрела на него, сжимая край стола побелевшими пальцами. Она дрожала и не могла толком назвать причину своего состояния. Кожа горела, и она задыхалась в угаре, а внутри кто-то вцепился когтями во внутренности и с садистским наслаждением скручивал их, задевая острыми когтями сердце. Кончик языка щекотало нетерпеливым жжением.
— Ну же, — едва слышно отозвался он, улыбаясь одними уголками губ, и Чарис, повинуясь тяжёлому взгляду, послушно взяла тающий во рту бисквит и проглотила. А следом за ним – ещё кусочек и ещё…
— Я люблю тебя, — со слезами в голосе прошептала Чарис, чувствуя себя выпотрошенной, несчастной и голой. И как только она сказала это, невидимый мучитель ослабил хватку, отпуская органы, и она с поспешным облегчением повторила спасительную мантру. — Люблю тебя. Люблю…
Она сознавала, что дело не в зелье, ведь она уже испытывала это, проживая день за днём, а зелье же словно впервые открыло ей глаза, бросив не слишком радостную правду в лицо. И всё же невидимая сила вытягивала из неё слова, шёлковой лентой обдирая внутренности и, как ни странно, с каждым сказанным словом охлаждая нутро ментоловым компрессом – одновременно являясь проклятием и спасением. Чарис судорожно вздохнула и не заметила лёгкое прикосновение к лицу.
— Видишь, в кого ты меня превратила? — негромко поинтересовался Иорвет. Впервые в его тоне послышалась спасительная мягкость и странная нотка грусти. Это будто надломило что-то внутри неё, и Чарис коснулась его плеч, испытывая болезненное облегчение. Невыносимо было находиться в такой опасной близости от него и не касаться. У неё задрожали губы, а небольшая светлая кухня вдруг заблестела и поплыла перед глазами.
— Пожалуйста, прошу… — всхлипнула она, с запозданием думая, что сейчас он отстранится, оставляя её, униженную, потихоньку загибаться от концентрации яда в крови, но вместо этого он в очередной раз поцеловал её. Уже не грубо, как в первый раз, протяжно и мягко. Её руки обвили его шею, притягивая к себе, и Чарис почувствовала, как легко Иорвет поддаётся, буквально впечатывая её в себя.
Металл зазвенел о фарфор. Иорвет запустил пальцы в воздушную массу светлых волос, освобождая их из плена заколки. Он ожидал, что целовать чародейку, приворожившую его, будет приторно-сладко, с привкусом гнили, как квинтэссенция его отношения к проклятым ведьмам ещё со времён Первой войны. Она вечно выхаживала перед ним, раздражающая невинно-хрупким видом, трясущая при каждом повороте головы своими мерзкими высветленными патлами, любящая подсматривать за ним, словно он был каким-то интересным экспонатом в музее. Но губы этой дряни, стоило только впервые их коснуться, оказались соблазнительно-сладкими, как само искушение, и растекающаяся по венам ярость опаляла разогретой карамелью.