— Я уже говорил, чтобы ты не отвлекалась. Пока что, — уголки его губ дрогнули в наглой, ехидной усмешке. — Имей терпение, mo cathu, не всё даётся легко и просто магией, — и Чарис поняла, что то странное эфемерное чувство, которое на какие-то мгновения воцарилось между ними, то ложное и хрупкое спокойствие развеялось утренним маревом. Перед ней всё ещё был глумливый, неуравновешенный эльф. Это всё ещё был Иорвет.
Даже будучи околдованным любовью, этот сумасшедший эльф умудрялся оставаться собой.
Он дёрнул, развязывая, пояс, нашёл застёжку и, расстегнув молнию, Иорвет ловким движением избавился от её юбки. Пояс при этом остался у него в руке.
— Дай мне свои руки, — он выпрямился, цепким взглядом впиваясь в её лицо, и Чарис со стыдом и возбуждённым ужасом вспомнила, как несколько мгновений назад бесстыже выгибалась под ним. — Боишься, Чарис? – произнёс он всё с той же тенью усмешки, замечая её нерешительность. И словно что-то неуловимо изменилось, невидимое для глаза - миллисекунды вечности в лепестках распускающегося бутона. В его голосе проскользнули новые, до того неведомые ей нотки. — Мы всё ещё играем по моим правилам, но в твою игру.
Их взгляды встретились, и Чарис поймала себя на мысли, как её тянет прикоснуться к вечно сомкнутым в жёсткую линию губам, стирая язвительную усмешку. Мягкая ткань оплетала её запястья, прижимая ладони друг к другу, кончики огрубевших пальцев задевали кожу, когда она подалась ближе, осторожно целуя его в уголок губ, где начинался шрам, и ощущая, как он замер. А следом она ахнула: «Боже!», когда Иорвет резко прижался к ней внизу и поцеловал в шею.
— Всего лишь я, — насмешливо прошептал Иорвет. — Что такое, mo cathu? Давай же. Не смущайся и не мешай мне дать нам то, что мы так оба хотим, — пламя в его глазу стало темнее.
Чарис опустила ресницы и бросила взволнованный взгляд на перевязанные крепко запястья. В следующее мгновение она оказалась обхвачена за талию и поставлена на ноги.
— Ты знаешь, что делать, cailleach, — её бросило в дрожь, когда она стояла к нему спиной, и его вкрадчивый негромкий голос щекотал тёплым дыханием матовое плечо. Обволакивал тёмным соблазном с кремовой воздушностью, увлекая податливо прогнуться над столом. Длинные светлые волосы рассыпались, закрывая обзор, и Чарис подняла удивлённый взгляд, когда на стол легли её блокнот и карандаш.
— Хочешь, чтобы я написала тебе поэму? — вырвалось у неё.
— Вряд ли ты справишься с этим так же хорошо, как истинный Aen Seidhe. Особенно в таком состоянии, — Чарис с лёгкостью представила возвышающегося позади эльфа, с театральной издёвкой наблюдающего за ней. — Но я успел заметить, с каким любопытством ты так любишь следить за мной, так что сегодня мы закрепим пройденное.
Звякнула пряжка ремня, и Чарис взволнованно поджала плечи, дёрнув связанными руками. Её так и подмывало обернуться, когда широкая ладонь смазанным движением прошлась по ягодице, награждая несильным шлепком.
— Не оборачивайся, — коротко приказал Иорвет. Она задрожала и испуганно выдохнула, когда он погладил округлую ягодицу, задевая край белья, а затем просто потянул ткань вниз. И Чарис уже плавилась как воск на открытом огне, поэтому не думала сопротивляться и всхлипнула, когда эльф бесцеремонно прошёлся между её ног. — Расслабься, — хрипло выдохнул он. — Ты же помнишь, что я люблю тебя? — она уловила насмешливые нотки, приправленные обескураживающей её мягкостью - поразительный контраст, в те моменты, когда кажется, что у неё должна земля уйти из-под ног от его ярости.
Он слышал её частое дыхание, чувствовал, как она испуганно дрожала в его руках… а потом, тихо выдохнув, внезапно расслабилась.
— Так на чём мы остановились? Ах да, ты собиралась написать мне поэму, — он продолжал гладить её, вызывая всё новые робкие стоны, бурлящие кровь. Взгляд сосредоточился на узкой девичьей спине. — Мы начнём с самого простого, — Иорвет криво улыбнулся. — Иорвет – самый красивый командир скоя’таэлей.
Удивлённый смех сорвался до неловкого стона под очередным движением сзади, и Чарис отчего-то испуганно распахнула глаза, словно боясь оказаться застигнутой с поличным. Игривые пузырьки смущённого азарта неслись по венам, покалывая теплом на кончиках пальцев. Со связанными запястьями было непросто удержать карандаш, и буквы не давались ровными линиями.