Усугубил положение ещё и переезд. Сняв небольшую квартиру в Новиграде, девушка не предполагала, что в этом же доме мог жить скоя’таэль. Столкнувшись с ней однажды вечером на лестничной площадке, эльф разразился злонасмешливой тирадой на Старшей Речи о dh’oine и чёртовых ведьмах, и Чарис, с трудом подавив в себе гнев и возмущение, быстро скрылась за дверью. Подобные встречи напоминали поединок, где девушка со звоном отбивалась от острой стали непонятного, злобного настроения эльфа, и Чарис с завистью думала о тех, кого Иорвет считал своими друзьями или хотя бы соратниками. Она ни разу не видела, чтобы он так относился к тому же Геральту, даже к Лютику, которого явно считал легкомысленным цветочным повесой. Несправедливость предрассудкового отношения к ней, как к чародейке, раздражала, Иорвет бесил её и вместе с тем, она то и дело как мотылёк тянулась к шальному зелёному пламени, пока сильные, красивые руки вырисовывали небрежные движения.
Однажды, когда Чарис подрезала стебли у букета цветов, ей пришла в голову безумная идея попробовать наладить контакт с Иорветом. Приближался День всех влюблённых, и девушка решительно настроилась приготовить что-то вкусное для него, чтобы сбавить градус его неприязни. Тогда она почему-то решила для себя, что это должен быть пирог. Конечно, не в виде пресловутого сердца, но вкусный и яркий, как солнечный день.
Утро праздника обливало город прозрачным мёдом, и Чарис вскоре воодушевлённо летала по кухне под любимую музыку, перемешивая ингредиенты и нарезая лимоны. Пахло цитрусом и ванильным кремом, и девушка мурлыкала про себя слова любимых песен.
В один момент она потянулась за коробкой с сахаром для пудры, при этом случайно что-то задев. Чарис бросила взгляд вниз, и у неё упало сердце. По жёлтой воздушности растекалась сиреневая жидкость, быстро впитываясь в нежные прослойки, а рядом лежал маленький флакон с открытой крышкой.
— Нет… Нет-нет-нет… — залепетала девушка, долгую секунду шокировано наблюдая с застывшей в воздухе рукой, как бледнели последние капли зелья. Затем, словно кто-то, наконец, повернул тумблер, пачкая пальцы в креме, она схватила склянку с остатками сиреневых капель на дне и посмотрела на неё так, словно держала сороконожку.
— Да откуда ты, блин, взялся?! — Чарис была готова разрыдаться, так и стоя со злополучной склянкой в руке. Ей захотелось зажмуриться и запищать от обиды, размахивая руками как маленькая девочка. Все её жалкие старания были посланы к чёрту одним неаккуратным движением. Более вероятно, что пирог был испорчен, и внезапное подозрение на то, что это было за зелье, щекотало подкорку сознания. Оставалось понять, как оно вообще оказалось на этой полке. Все ингредиенты для зелий и мазей Чарис хранила на кухне в определённом шкафчике за неимением отдельной комнаты, из-за чего всегда тщательно следила, чтобы все склянки и баночки находились на строго отведённом для этого месте.
Она тщательно вымыла руки, перед этим выбросив злополучную склянку в мусорное ведро, и подумала о Фелиции, когда та пару дней назад забирала у неё кое-какие эликсиры. Весёлая хохотушка и ученица Филиппы Эйльхарт, Фелиция Кори славилась необычными причёсками, любовью к экспериментам, а также беззаботностью по части внезапных свиданий и небрежному отношению к порядку. «Невозможно сотворить настоящую магию, если твой разум бесконечно простаивает в строго отведённом месте». Подобная лёгкость подруги забавляла, но впервые она была готова посмотреть на это, как на злую шутку. Чарис схватила телефон и спешно принялась набирать номер. Она нетерпеливо кружила по кухне, когда, наконец, на том конце разлилась какофония музыки и множества голосов. Фелиция была весела и говорлива, хотя и явно занята, и Чарис принялась спешно допрашивать подругу.