Когда вскоре она вынырнула из разноголосья в тишину родной квартиры, нарушаемую лишь негромким напевом музыки, то с тяжёлым вздохом прижала к себе телефон. Происходящее напоминало любовный роман, какие иногда они любили читать с Фелицией, и Чарис нервно захихикала, представив, как с коварным видом подмешивает любовное зелье в пирог сумасшедшему скоя’таэлю.
Отложив в сторону телефон, Чарис расстроенно склонилась над своим творением…
Стук в дверь заставил её растерянно отвернуться от окна. Чарис захлопнула створки заледеневшими пальцами и поспешила к двери, обняв себя руками в попытке согреться. На пороге стоял Лютик, бросаясь в глаза лиловой курткой.
— Чарис! — радостно заулыбался бард, смотря на неё прозрачно-голубыми глазами. — Как чудесно ты сегодня выглядишь, даже с этой мукой на лице. Что ты делаешь дома в такой день?
— Определённо жду тебя, — кокетливо пропела она, закрывая за Лютиком дверь, и принялась спешно стряхивать налипшую на лицо муку перед зеркалом, попутно думая о том, что, наверное, из всех её знакомых и друзей только Лютик мог целенаправленно прийти к ней и потом искренне удивляться, почему она дома.
— Тогда я напишу шедевр, который станет легендой, а потом уйду последователем пророка Лебеды, потому что сегодня, как никогда, вероятен риск того, что женщины меня доведут, — ворчливо заметил Лютик, снимая куртку.
— Случайно перепутал валентинки? – Чарис шутливо ткнула его кулачком в плечо. — Пойдём, я налью тебе чаю.
— Не смешно, Чарис. О, у тебя тут вкусно пахнет! — войдя в знакомую небольшую кухню, Лютик восхищённо уставился на пирог. — Я и забыл, что толком не ел с утра.
— Не трогай! — испуганно дёрнулась к нему девушка и мягко, но настойчиво подтолкнула в сторону стола, где в вазе красовался букет розовых гвоздик, и Лютик с выражением крайнего недоумения опустился на стул. Чарис достала цветочные чашки и насыпала в чайник заварку, вспыхнувшую в воздухе букетом вишни и карамели. Старенькое радио негромко запело очередным хитом, и некоторое время они просто молчали, пока грелась вода для чая. Лютик рассеянно откинулся на спинку стула с выражением глубокой философии на лице и теребил оторванный от букета листочек, а Чарис прислонилась спиной к столешнице, не замечая, что несколько прядей щекочут ей лоб.
— Так что у тебя случилось? — поинтересовалась Чарис, разливая ароматный чай по чашкам и доставая упаковку заварных трубочек с кремом для Лютика. Лимонная взвесь выветрилась, и воздух дышал зимней свежестью и сладковатым цветочным запахом.
Он замялся, взял трубочку и с аппетитом откусил.
— Видишь ли, мне очень неловко, но я пришёл попросить тебя кое о чём.
— Ты меня заинтриговал, — Чарис устроилась напротив и подула на горячий чай. — Тут какая-то тайная и драматичная история?
— Да. Нет, — он с тяжёлым вздохом закатил глаза. — Мне надо, чтобы ты забрала кое-что для меня из галереи художников.
— А сам ты это почему не можешь сделать?
Лютик с очередным трагичным вздохом принялся за вторую трубочку, запивая чаем. Чарис с выжидающим любопытством поглядывала на него, постукивая по столу пальцами.
— Видишь ли, я хотел подарить Присцилле картину. Там такие краски… Ей должно понравится, у неё удивительное чувство прекрасного, — он неожиданно мягко улыбнулся, отчего его глаза стали похожи на безоблачное летнее небо, и Чарис на мгновение позабыла о том, что Лютик славился репутацией заядлого бабника и хлыща. — Она находится в галерее, но там… Схоластика, — Лютик досадливо поморщился.
— Схоластика – это разве не… Оу, — захихикав, Чарис через чур резко прижала ладонь к губам и ойкнула, чуть было не опрокинув при этом чашку. Пара красных капель упали на белую глянцевую поверхность. — Ты умудрился отметиться ещё и у дочери известного мецената?
— Не смешно, — Лютик передёрнул плечами с недовольной физиономией, отчего стал похож на сердито нахохлившегося кота. — Схоластика – это исключительно работа и ничего больше. Я не мог забрать картину раньше, потому что она пришла только сегодня. А теперь я не могу прийти в галерею, потому что там меня может ожидать вспыльчивая, романтичная особа, обижать которую в День всех влюблённых… не разумно.