«Уж я бы, во всяком случае, так бы и сделала, а не ждала сомнительного повесу и не возилась бы на кухне с дурацкой выпечкой для психованного эльфа» — пронеслось зловредным голоском в голове.
Трамвай слегка проскрипел, оповещая о скорейшей остановке, и Чарис поспешно вышла на свежий воздух.
В отличии от Пути Славы, где царила атмосфера уютных узеньких улиц, вымощенных камнем, Золотой Город дышал старинной историей в обрамлении слепящих огней, стекла и бетона. Старая архитектура смешанных стилей, изысканная и яркая, здесь существовала рука об руку с неоном и стеклом, а в центре торжественным цветком возвышались башни делового центра. Золотой Город был сердцем культуры и экономики Новиграда, где круглосуточно кипела жизнь. Напыщенная, суетная и шумная, как флиртующая молоденькая кокетка. Здесь стояли театры, галереи и бизнес-центры, а в модных жилых домах жили богатые бизнесмены, политики, богема или золотая молодёжь вроде Схоластики.
Новиград напоминал элитный клуб для снобов, где среди зеркал в массивных рамах рококо и изящной готической мебели, красовался залитый неоном бар, богатый на выбор напитков, а по зеркальному паркету сновали тысячи пар ног в разномастной обуви: от потёртых кед до изящных босоножек по последнему писку моды. И как у любого клуба, у этого были свои ходы и секреты, где самый тёмный и грязный закоулок служил каморкой для очередных тайн разношёрстных гостей этого заведения.
Современное пятиэтажное здание галереи художников с большими окнами и высокими потолками, напоминающее арт-объект из острых граней стекла и железа, встретило Чарис сверкающим холлом с зелёными растениями в кадках и небольшим количеством посетителей. Рыженькая девушка на ресепшен, узнав о цели её визита, сразу проводила её к менеджеру, и Чарис вспомнила о том, что Лютик пугал её Схоластикой уже когда выходила на улицу с упакованной картиной в руке.
— Ну ладно, в конце концов, почему я вообще должна была дёргаться из-за чьей-то богатенькой дочки? Лютик получит свою картину, а потом сам пускай и дёргается, — проворчала она. Видимо, в картине мира Лютика любая девушка, независимо от её социального положения и материального достатка, так или иначе выжидала его у окна с томными вздохами, будь это даже её день рождения или конец света. Впрочем, настроение у неё значительно улучшилось, и свой поход она воспринимала скорее как развлечение.
Когда Чарис вернулась домой, её встретил Лютик, по-хозяйски распивающий которую по счёту чашку чая. Чарис аккуратно прислонила завёрнутую в крафт-бумагу картину к стене и принялась расстёгивать пуговицы пальто.
— О, ты принесла её, - обрадовался Лютик, то и дело заглядывая на картину, будто мог разглядеть что-то сквозь слои коричневой бумаги. — Схоластика была там? Она что-то говорила?
— Не было твоей Схоластики. Думаю, что она, в отличии от некоторых, занимается сегодня тем, чем и положено заниматься в такой день, — хмыкнула Чарис. На самом-то деле она всегда относилась ко Дню всех Влюблённых равнодушно, считая его простой безделицей, но сегодня всё вдруг стало особенно обострённым, приправленным едкой лимонной кислотой. — А ты – свинтус, — добавила она беззлобно, шлёпнув удивлённого Лютика обеими ладонями по плечам, — раз сам почуял, что довёл девушку до такого состояния, что теперь трусливо засылаешь друзей на передовую.
— Не трусливо, — запротестовал он, отступая на шаг и возмущённо махнув рукой с чашкой. Чарис скрылась в дверном проёме. — Не трусливо, а проявив здравомыслие. И потом, не доводил я её ни до какого такого состояния. Просто она через чур… легковозбудима. Зато теперь, благодаря твоей неоценимой помощи, я смогу обрадовать Присциллу и устроить ей действительно хороший праздник, — с чувством глубокой признательности произнёс Лютик.
— Лютик! — из кухни вдруг показалась встревоженная Чарис. — Где пирог?
— А я его отдал, — со спокойной уверенностью отозвался Лютик, открыто глядя на девушку.
— Как? Кому? – Чарис почувствовала, как сердце тревожно пропустило удар.
Во взгляде Лютика вдруг проявилась какая-то торжественность, отчего она напряглась.
— Иорвету, конечно, — словно само собой разумеющееся ответил он, и Чарис ощутила, как у неё подкашиваются ноги. Она растерянно шагнула к Лютику, машинально касаясь ладонью шероховатой поверхности стены.
— Ты, верно, шутишь? — пролепетала она.
— Конечно же, нет, — несколько возмущённо отозвался Лютик и воодушевлённо продолжил. — Как ты могла такое подумать? Разве уместны шутки в подобных делах, Чарис? Ты забыла, что я поэт, а значит - помимо сложения стихов и баллад в моё искусство входит чтение гораздо более тонкой материи, чем рифма. Я, конечно же, говорю о чтении душ…