— Ты! — в бешенстве рыкнули ей над ухом.
— Иорвет, я… — начал было достаточно уверенно Лютик, но тут же растерянно заозирался, когда Чарис, стараясь не смотреть на скоя’таэля, принялась подталкивать его к лестнице.
— Иди. Живо! — шикнула она на него, только сейчас заметив, что Лютик продолжал нервно сжимать чашку с остатками чая.
Она перевела взгляд на возвышающегося над ней Иорвета и столкнулась с кипящей яростью. Иорвет был высок, выше, чем многие её знакомые, но именно сейчас Чарис явственно ощутила, какая она маленькая рядом с ним. Её пригвоздило к полу, не давая шелохнуться, и она могла лишь сжимать и разжимать пальцы, словно ритуал перед сложным магическим заклинанием.
— Чарис … — позвал её Лютик, опасливо поглядывая на эльфа. Он так и держал в руках скопом картину, куртку и чашку и, казалось, был готов сорваться на помощь девушке.
— Правильно, иди, — заметил неожиданно спокойно Иорвет, бросая на него быстрый взгляд, и это спокойствие отозвалось в воздухе кратковременным затишьем перед нарастающей жуткой грозой, после которой не останется живых.
И Чарис поняла, что сама выписала себе приговор и с нетерпением ожидала все последующие дни личную плаху, потому что в следующее мгновение к её губам прижались чужие, неожиданно мягкие, криво усмехающиеся на её очередной выпад в их словесных перепалках. Целующие жёстко и непреклонно, словно неопровержимое право, на которое она сама же и льнёт согласием.
— Этого ты добивалась? — ехидный шёпот произвёл эффект щелкнутого выключателя в тёмной комнате. Чарис ещё долгие две секунды растерянно пялилась на Иорвета, чувствуя на губах привкус его поцелуя. Подавшись ему навстречу, будто прося о продолжении. Словно очнувшись от наваждения, она дёрнулась назад и покосилась на его левую руку, которую эльф всё это время держал немного позади себя, узнавая блюдо с ярко-жёлтым пирогом, у которого не хватало куска.
— Иорвет, — она сделала пару глубоких вздохов, пробуя восстановить сбившееся дыхание, и инстинктивно выставила перед ним ладони, отступая на шаг, — это недоразумение. Лютик не должен был отдавать тебе пирог.
— А разве ты готовила его не для меня? Подмешала какую-то колдовскую дрянь, стерва. Чтобы меня влекло к тебе так, что я больше ни о чём другом думать не мог, — он процедил это с какой-то злой болезненностью и смачно, непонятно выругался на Старшей Речи, нависая над Чарис и приобретая вдруг угрожающее сходство с хищником. Он приблизился и как-то странно медленно втянул носом воздух, вдыхая тонкий аромат нарциссов, исходящий от светлых девичьих волос, из-за чего у неё взволнованно забилось сердце от этой ужасающей близости. Чарис ясно видела ходящие желваки на совершенных острых скулах, часть уродливого шрама, выглядывающего из-под повязки, нервно, по-звериному дёрнувшийся заострённый кончик уха, лихорадочное зелёное пламя единственного глаза и вдруг поняла, что Иорвет дико напряжён. Буквально физически ощутила ту тяжёлую волну, что исходила от него, и у неё возникло чёткое ощущение загнанной в угол мыши. Лютик ушёл, и ей оставалось одной разбираться с маньячным скоя’таэлем, находящимся под воздействием любовного зелья, который и в обычное время не отличался приятным расположением духа. Ей захотелось бежать. Бежать и не оглядываться, и одновременно было больно представить, что она может перестать смотреть на него, что он сейчас отстранится, уйдёт, будто ничего и не было. «Чтобы меня влекло к тебе так, что я больше ни о чём другом думать не мог». Не этого ли действительно она хотела? Чтобы он смотрел на неё и улыбался так, как он умеет, как улыбается друзьям, но никогда ей.
— Это разве не то, чего ты так хотела, bloede beanna? — вкрадчивый, обманчиво-ласковый голос щекотал тёплым дыханием чувствительную кожу возле уха, на последних словах сорвавшись до злого рычания. Он был так близко, что можно было случайно коснуться его неосторожным движением. Чарис порывисто обняла себя руками.
Грёбаная идиотка. Не на что-то ли большее ты рассчитывала, когда решила испечь этот чёртов лимонный пирог? До смешного глупо, с приторным душком дешёвых любовных романов. Да она сейчас просто свихнётся от происходящего абсурда. Не думая, Чарис поднесла пальцы к губам, где, казалось, клеймом остался выжжен его поцелуй. Нет. Поцелуй от зелья. И от Иорвета не укроется этот её жест. Эффект пройдёт, а он, наверняка, будет помнить, как она трогала свои губы, потому что помнила поцелуй. Потому что хотела…
— Да не хотела я, чтобы так вышло! — с негодованием вскинулась Чарис. Она выпрямилась, вскинула подбородок, и теперь вся её поза выражала раздражение и готовность защищаться. — Боже, Иорвет, я абсолютно случайно пролила это дурацкое зелье. Просто давай ты сейчас пойдёшь к себе или подождёшь, и я попробую найти какое-то противоядие и…