— Вот интересно, что было бы, если б я и правда решил реализовать свои мысли?
— Попробуй как-нибудь, — чтобы ответить ему, коммуникатор не требовался, — посмотрим.
Утро выдалось мрачным. Вольготно растянувшаяся на шикарном диване Нориэль, никак не могла поверить, что уже пора идти на работу. По мнению ее побитого, страдающего организма, сейчас надо было оставаться в уютных объятьях толстенного теплого одеяла, причем как можно дольше. Но голос разума в лице уже одетого в свеженький, выглаженный костюм Никиты, был неумолим.
— Хочешь кофе? Хороший!
Так как кофе в постель до этого утра ей никто не приносил, упускать такой момент было бы глупо, не смотря на то, что Никита никак не тянул на героя ее романа. Ну да на безрыбье…
Заспанная толкиенистка вынырнула из-под одеяла и села, принимая горячую кружку.
Кофе и правда оказался великолепным. Наверное. Вообще-то Нориэль вовсе не являлась экспертом в этой области. Обычно она просто вливала в себя кружку растворимой гадости с утра пораньше, даже не глядя на этикетку.
— Вкусно! Ты что, кофе умеешь варить? Вот уж не подумала бы.
— А что тут особенного? Это просто.
— Не знаю. Я вообще готовить не умею. А сколько время?
— Полвосьмого. Слушай… а ты действительно собираешься в этом на улицу выходить? — Никита кивнул в сторону кожаного кресла, где неопрятной кучей валялись вещи его очаровательной гостьи.
— Вот вечно ты с утра настроение испортишь. А как все начиналось хорошо! В этом, Никита, в этом. Ничего другого-то у меня нет! Блин, и что было вчера это не застирать… у тебя же машинка наверняка с сушкой. Я на нее, пока мылась, любовалась!
— Хм… стирка тут не помогла бы. Эта слизь впитывается, так, что ничем не отскребешь. Да и дырки… короче, я почему спрашиваю-то. Пока некоторые высокорожденные изволили почивать, я немного порылся в мамином шкафу и нашел некоторое количество вещей, которые должны на тебя налезть… вроде бы.
— Даже не пытайся щадить мои чувства! После встречи с твоей матерью мне всю оставшуюся жизнь будет стыдно за свою внешность! Слушай, я никогда не видела таких красивых женщин! Только в кино… да и то… так что давай, чего у тебя там.
— Да, мама у меня уникальная. Одежда на столе лежит. Ты примеряй, а я пойду… куда-нибудь туда. Ты только не затягивай, в восемь надо выехать.
Однако, к удивлению уже приготовившегося к долгим ожиданиям Никиты, одевание заняло всего пятнадцать минут. Он даже не поверил своим глазам, когда облаченная в просторный брючный костюм девушка появилась на пороге кухни, но потом вспомнил, что имеет дело не с утонченной барышней из тех, что ему усиленно сватали все родственники разом, а с суровой дочерью простой советской семьи, и успокоился.
— Я готова. Ой…
— Что?
— Сапоги.
Ее любимые, тонкой замши с красивыми серебристыми финтифлюшками, изящные сапожки, представляли собой кучу мокрой грязи и тряпок.
— Да, они умерли. Какой у тебя размер?
— Тридцать девятый…
— Мда… погоди! На работе же у тебя какая-то обувь есть? Туфли, вроде?
— А до работы я как доберусь?
— Машину подгоню к подъезду. Доковыляешь как-нибудь в тапках. И там до входа тоже.
— О! Не хочется этого говорить, но ты — гений!
— Пошли, раз уж ты готова. Завтракать все равно нечем.
— У меня на работе печеньки остались. Я с тобой поделюсь.
— Спасибо. Тронут. Выходи уже! Не хватало еще опоздать!
Конечно, обычно по утрам на выезде из Москвы особых пробок не бывало, но все же, стоило поторопиться.
Лаборатория бурлила, едва не взрываясь от кипучей энергии Линды. Сосредоточенный донельзя этнический латыш влип в монитор, боясь прерваться хотя бы на миг. Хмурый, словно лондонское небо, Кирилл рылся в своей картотеке монстров время от времени угукая, словно сердитый филин, вытягивал из ящика чем-то приглянувшуюся ему папку и подавая ее сидящей на столе начальнице. Та прекращала отстукивать набат ногтями по оргстеклу, принимала очередной отчет, бегло пролистывала, и недовольно откладывала в сторону, продолжая нервировать сотрудников. Сей процесс она искренне считала стимулированием труда.
— О! Заходите, не стесняйтесь. Нориэль! Отлично выглядишь! Особенно хороши тапки с помпонами.
— Не смешно! Если бы не Никита, я бы вообще на улице осталась в грязи и холоде. Кирилл, мог бы и не бросать нас посреди Москвы, а подвезти до офиса хотя бы!
В ответ на обоснованные, в общем-то, обвинения, сумрачный медик только буркнул что-то неразборчивое, но, определенно, не смущенное. Куда именно он ее послал, Нориэль решила не уточнять.
Ей, как самой младшей из сотрудников этого безумного института, к тому же не имеющей научных степеней, вообще сложно было критиковать действия сослуживцев, но и придерживать в узде свой яркий темперамент тоже было непросто. Особенно, когда дело касалось личных отношений, а не производственных нужд.
— А что это у нас случилось с утра пораньше? — Никита, как более адекватный и наблюдательный член команды поспешил отметить витающую в воздухе нервозность, — с чего такая паника?
— Сегодня ночью на сотрудника нашего института было совершено нападение с целью ограбления. В результате чего был похищен образец, который Кирилл транспортировал к месту вскрытия.
— Труп чудища что ли? — Нориэль недоуменно сморщила носик, пытаясь переварить полученную информацию.
— Сотрудник не пострадал? — Никита двинулся было к коллеге, но получил ледяной взгляд и отметающее движение руки, — понятно, ты у нас пуленепробиваемый. Прости, что опять забыл.
— Так, господа и Нориэль, — Линда спрыгнула со стола и весело потянулась, сладко хрустнув косточками, — мы просто обязаны восстановить справедливость и одолеть врагов. Это для нас дело чести. Да-да, Никита, незачем так ухмыляться, у нас тоже есть честь! И она требует свершения справедливого возмездия. Нельзя допустить, чтобы какие-то недоноски поднимали руку на моих людей! Надеюсь, это понятно?
— Ну… вообще-то, когда я нанимался на работу, меня не предупреждали о возможности ведения боевых действий, — блондин придирчиво расправил невидимую складку на пиджаке, — но раз дело чести, придется навалять всем в сопатку!
— О! Да ты поэт! — Линда насмешливо поклонилась новоиспеченному любимцу муз, — значит, так, ты, друг мой, садись-ка, помоги Бронюсу, я ему все координаты дала, попытайтесь найти как можно больше информации. Кирилл сейчас закончит искать все отчеты, где мы могли сталкиваться с этими ребятами, не может быть, чтобы мы ни разу не пересеклись. Нориэль… ну… цветы что ли полей… вон весь фикус завял.
— Это не фикус, это диффенбахия. И вообще, я способна на большее!
— Никто и не сомневается, — Линда нервно дернула плечом, вынужденная в который раз утешать ею же пораненное самолюбие сотрудников, — ты же числишься как младший научный сотрудник, а не как агроном. Но цветок и правда сохнет. А мне некогда, я… руковожу процессом.
— Прямо как капитан Джек! — Нориэль фыркнула, и обернулась к скромно стоящему в углу шкафу в поисках лейки.
— Кто?
— Ты не смотрела Торчвуд? — Девушка замерла, не дойдя до шкафа нескольких шагов, — не может быть!
Линда поочередно перевела взгляд на каждого из странно улыбающихся коллег, пытаясь понять, что же такое она пропустила в этой жизни.
— Это… фильм? И что вы так на меня смотрите? Я редко смотрю телевизор… последний раз… даже и не помню… кажется, я смотрела «Властелин колец»… а нет, это я в кино ходила… так что же такое могло прервать сейчас слаженную работу нашего коллектива? Говорите давайте, не то сейчас лопните.
— Фильм, да, — Никита отвлекся от начатой было работы, — про институт похожий на наш. Ну… немного похожий. А капитан Джек — его глава.
— Капитан? Это что, военная организация?
— Нет… Капитан это… ну, вроде как псевдонима что ли… а организация, на сколько я понял, под королевским патронажем. Королевы Англии.
— О! В Британии есть такой институт. В Лондоне. Я же туда ездила недавно. Занятное, кстати, место.
— Нет, Линда. В кино все по-другому! А Джек это вообще шедевр мирового кинематографа. Ты просто обязана его увидеть!