И вот сейчас, смотря на неё, мирно сидящую на поляне, осознал, какое это счастье — просто видеть её. Знать, что с ней всё хорошо. Она здесь, рядом. Такая родная. Такая дорогая.
От пришедшей мысли Даниэль вздрогнул и сделал шаг назад, всё так же не спуская с Веды глаз. «Родной?» - озадачился он. И с готовностью ответил сам себе: «Единственной!».
Только сейчас он осознал, насколько дорога стала Веда его сердцу. Борясь со страхом, что больше не увидит её никогда, он закрыл все переживания, все чувства внутри себя, не разрешая себе задумываться, почему так поступает. Он осознал, что любит.
Мысль пришедшая следом, оказалась такой естественной. Такой правильной. Он смотрел на неё и никого сейчас не видел. Она спокойно сидела на кресле и тихо напевала что-то. Облокотившись на спинку и слегка склонив голову к мальчику, сидящему у неё на коленях, и которого Веда очень бережно обнимала, она улыбалась своей невообразимо доброй и такой манящей улыбкой. Хотелось подойти и обнять. Прижать к себе ставшую необычайно родной ему девушку. Защитить её от всего на свете. И никуда никогда не отпускать.
Уже сделав несколько шагов по направлению к ней, он остановился, сражённый очередным осознанием. Он любит. Любит! Даниэль осознал это, как страшный приговор. Он любит беззаветно, но упорно скрывал это даже от себя. Стали понятны чувства, мысли, образы, что преследовали его последнее время. Он сглотнут, понимая, что Веда никогда не ответит ему взаимностью. Нет, не потому, что он плох чем-то, или она выше сейчас его по положению, так как является названной дочерью короля. Нет. Именно сейчас до него чётко и ясно дошло понимание, что Веда давно и так же беззаветно любит графа Эрлейна. А он — третий лишний. И сейчас, смотря на такое родное лицо, старался сделать вдох. Но это у него получалось плохо. После ощущения полёта и песни сердца, после тихой радости от осознания своей любви, пришло понимание невозможности его мечты. А за ним — падение. И боль. Ужасная. Раздирающая.
Даниэль схватился за грудь, надеясь, что эта боль скоро утихнет. Но она продолжалась и продолжалась. «Всё… хорошо», - уговаривал он себя, глотая воздух маленькими порциями и так же неотрывно смотря на ту, которая стала для него единственной, желанной, любимой, но недостижимой.
Веда встала, поприветствовала всех. Озадачилась вопросом происходящего. А Даниэль всё стоял и смотрел, не в силах ни сдвинуться с места, ни отвести взгляд, пока её не закрыли собой арханги. И даже тогда он стоял, не двигаясь, и слушал наигранные возмущения любимой.
А потом на долгую минуту время, как и сердце Даниэля, казалось, замерло. Он словно во сне, когда всё понимаешь, а сделать ничего не можешь, оставаясь сторонним наблюдателем, видел, как в сторону Веды с отступниками летит заклятие, призванное запечатать их. Как Веда невообразимым образом просто перепрыгнула живую ограду её охранников-тюремщиков, спасая Хранителей, повергая в ещё больший шок окружающих. Как очень счастливая улыбка появляется на губах любимой, когда она обнимала мальчика, соглашаясь стать его эрхэмой. Как безрассудно направилась к воздушной преграде, служащей дополнительным заслоном от сил отступников. И легко преодолела преграду, хотя, по всем источникам знаний, это сделать невозможно.
И вот Веда, испуганная, пытается вырваться из западни, в которую по неосторожности угодила. А сердце Даниэля уже пустилось вскачь. Воздушная преграда просто так не снимается, это он знал точно, так как принимал участие в создании. А данная преграда ещё и усиленная магически. Понимание того, что Веде угрожает реальная опасность, обухом ударило его по голове. Ни Хранительницы, растеряно и с беспокойством наблюдающие за происходящим, ни новый Хранитель с обретённым Ведой сыном, мечущимися возле преграды, ничего не могли сделать. Даниэль лихорадочно старался вспомнить всё, что он знал о своём проекте. И главное, как снять эту воздушную преграду? Да, это риск, если арханги останутся в неадекватном состоянии. Они могут атаковать. И что случится потом, он не знал. Но для него куда важнее была Веда, и он думал исключительно о ней.