- А давай споём? – медленно начиная движение, предложила Веда, решив, что пение хоть как-то отвлечет и от темноты, и от беспокойства за их знакомца, который остался наверху.
- Что будем петь? – ухватился за идею арханг.
- Предлагай, - развеселилась виконтесса.
Своды этого странного места никогда не слышали завывания в попытке воспроизвести затяжные «у», «о» и «а», которые могли бы посоперничать с воем стаи волков, смех и тексты шутливых песенок, распеваемых этой парочкой.
Их концерт продолжался около получаса. А затем неожиданно закончился коридор, и они вышли в большую с высокими потолками и мраморной плиткой на полу комнату. На противоположной стене одиноко притаилась деревянная дверь с какой-то табличкой посередине. От входа она не смогла разглядеть, что на ней написано.
Остановившись и оглядевшись, они приметили на полу какие-то святящиеся зеленоватым светом символы. Наклонившись к одному из них и более внимательно рассмотрев его, Веда пришла к мысли, что это руны, чем и поделилась с Санни. Он не знал ничего о рунах, но сказал, что данные знаки очень похожи на всеми забытые письмена Цымай.
Пока слушала пояснения сына, Веда легонько коснулась святящихся символов и провела по их контуру пальчиками. Кожей почувствовала исходящий от них жар. Под рукой плитка просела, вспыхивая красным, а над ухом что-то прожужжало. В следующую секунду она оказалась на полу, прижатая сыном.
Выпущенные за первой стрелы воткнулись в пол, заставив Веду схватить сына и оттащить его от святящихся символов.
Возвращаться в тёмный коридор она не стала, а уселась рядом с дверью, облокотившись спиной о стену.
- Ну, ты как? Всё хорошо?
На вопрос никто не ответил. Веда посмотрела на сына и заметила расползающееся на правом боку кровавое пятно.
Отталкивая свою эрхэму с траектории полёта стрелы, выпущенной скрытым механизмом, Санни прыгнул на мать, заставив её повалиться на пол. Но, видно, действовал не так быстро.
- Санни, - обеспокоенно позвала она, с нарастающей паникой наблюдая, как кровь стекает на пол.
«Спокойно, - укладывая его на пол, успокаивала себя. – Ему никто не поможет, если не я. Вдох. Выдох».
Веда разорвала рубашку на сыне и застыла. Стрела прошла навылет, оставляя после себя колотую рану, не более сантиметра, с ровными краями. Она очень надеялась, что жизненно важные органы, сосуды и нервы не задеты, и всё обойдётся. Хотя не была уверена в этом. Во-первых, анатомию архангов Веда не знала. Во-вторых, на ум стали приходить всякие страсти о ядах, которыми пропитывают наконечники стрел. В-третьих, кровь продолжала течь.
«Кровь. Надо остановить кровь», - пришла спасительная мысль, приводя в чувства и немного успокаивая. Пока её руки шустро искали, доставали из сумки всё необходимое, Веда в голове прокручивала всё, что знала о ранах, и вспоминала, чему её учила баба Дуся.
За несколько минут рана была обработана, на неё наложены повязки, а сам арханг напоен водой из кубка. Всё это время она то молилась, чтобы помогло, то ругала сына за поступок, хотя понимала, что не поступи он так, быть ей пришпиленной, как бабочка у коллекционера под стеклом.
Когда всё было сделано, Веда аккуратно уложила сына себе на руки, стараясь не тревожить рану, и прислушалась к дыханию. В какой-то момент ей показалось, что его нет.
- Санни, не смей. Слышишь? Не смей! – зашептала испуганная мать. Сил на крик не было. – Не оставляй меня. Мне без тебя нельзя. Пожалуйста, вернись ко мне, – продолжала уговаривать она. – Я не буду ругаться, что ты полез в эти ваши врата, не зная, куда это тебя приведёт. Честно. Я разрешу тебе пройти этот твой обряд - ритуал с Алексом. Правда, правда. Я познакомлю тебя с дедушкой. Он хоть и король, и строг с окружающими, но добрый и справедливый. И вообще прикольный. А ещё я расскажу тебе о моём мире. О разных разностях. Всё, что ты захочешь. Солнышко моё, только вернись ко мне.
Санни лежал на её руках и не подавал признаков жизни. Лицо осунулось, черты заострились. Мертвенная бледность сына пугала.
Смотря на Санни мокрыми от непролитых слёз глазами, Веда начала молиться. Нет, это не были «Отче наш» или какая другая молитва. Она обратилась к знакомой богине с просьбой помочь, спасти сына. Взамен обещала выполнить любую её просьбу, не роптать и не торговаться. По щекам уже давно лились слёзы, а в мыслях она продолжала просить и просить.