- Мам, - услышала она тихое. – А почему ты плачешь?
Веда открыла глаза и улыбнулась. Камень свалился с души от увиденного. И пусть Санни ещё был бледен, и глаза запали, и взгляд не ясный, но он был жив. И даже нашёл в себе силы заговорить.
- Это от радости, Солнце моё, – выговорила она, продолжая плакать. – Ты, главное, меня больше так не пугай. Хорошо?
- Хорошо, - согласился её сын и закрыл глаза.
Посидев в тишине, гладя сына и благодаря Рею, что помогла (в этом Веда была уверена), она пришла к мысли, что пора и честь знать. Выбраться не помешало бы.
Осмотревшись, Веда аккуратно переложила Санни на пол и подошла к тому месту, где ранили арханга. Вытащив из сумки склянку со снадобьем от кашля, она поставила её на ближайшую плитку без светящихся символов, отпрыгнув в сторону. Ничего не произошло. Она проделала тоже самое с другой плиткой. Тот же результат.
- Значит, будем аккуратней, - заключила она, убирая склянку, и вернулась к сыну.
Взяв его на руки, стараясь особо не тревожить, Веда аккуратно наступила на чистую плитку, надеясь, что не ошиблась в предположениях. Как и в случае со склянкой ничего не произошло. Уже более уверенно виконтесса шагнула на вторую не исписанную символами плитку. А затем на третью, четвёртую, десятую, пересекая комнату и доходя до двери с табличкой.
Подойдя вплотную, она прочла: «Добро пожаловать!».
Нервный смешок вырвался помимо воли.
«Здрасти, гости дорогие. Не ждали? А мы припёрлись», - истерически процитировала вполголоса и осторожно приоткрыла дверь.
Они оказались в зале, залитым светом луны, проникающим через не задёрнутые занавеси на высоких окнах.
Но даже этого света хватило рассмотреть, что пол в комнате был исчерчен какими-то геометрическими фигурами, образующими одну общую. Веда предположила, что это гексаграмма.
Почти в самом центре на небольшом возвышении в ряд стояли пять каменных фигур, а чуть поодаль неширокая скамейка. Больше в помещении ничего не находилось.
Подойти и рассмотреть их сил уже не было. Веда доплелась до скамейки и опустилась на неё.
«Холодно», - поёжилась она, гадая, сможет ли уложить Санни так, чтобы не потревожить, достать одеяла из сумки и укрыть их. Одной рукой придерживая сына, другой доставая пледы, она ещё раз огляделась. В темноте фигуры выглядели зловеще.
- Добро пожаловать, добро пожаловать. Хоть бы свет включили, - пробубнила Веда, справившись с доставанием одеял и укрывая Санни.
Через пару мгновений по углам зала стали медленно разгораться круглые светильники, которые она не разглядела в полутьме. В помещении стало светлее, и Веда смогла разглядеть, что две каменные фигуры воспроизведены неизвестным скульптором в виде мужчин в одеянии, похожем на рясу. В руках одного был меч, у второго – посох. Две другие фигуры изображали женщин в плащах с капюшонами, держащих в обнимку по плетённой корзине. Отнести к кому бы то ни было последнюю статую Веда не решилась. Перед ней было неизвестное, никого не напоминающее существо. Пятое каменное изваяние представляло собой низенькое, не более метра нечто, на первый взгляд похожее на маленького человека. Если бы не фасеточные глаза, хоботки–антеннки, выходящие из места, где должен быть нос, и не восемь щупалец с острыми наконечниками, расходящихся в разные стороны, образующие кокон вокруг этой фигуры, Веда подумала бы, что скульптор вырезал из камня фигуру маленького мальчика, стоящего в сфере и держащего в руках дощечку с символами.
- И кто это такие? – спросила она саму себя.
- Думаю, Творцы, - предположил Санни, который, как и Веда, рассматривал изваяния, лёжа на руках у матери.
- Странно как-то, - тихо сказала виконтесса, поправляя съехавшее одеяло.
- Что странно? – насмотревшись, прикрыл глаза Санни.
- Дом этот странный. Коридоры и двери, появляющиеся и исчезающие сами по себе. Ловушки. Фигуры эти… как по заказу.
Она вздохнула и, осмотрев комнату ещё раз, взглянула на фигуры. Рассматривая их более пристально, ей показалось, что они кого-то напоминают. Но через несколько минут она могла сказать с уверенностью, что эти образы никогда не видела.