Поднявшись и подойдя к нему, старшая сестра Рагнгара дочитала заклинание, вливая в него немного энергии.
Тело мужчины накрылось зеленоватым свечением, но в отличие от родных не исчезло, а раздвоилось. После очередного деления перед Въёной лежали четыре тела брата, накрытые с головой зеленоватым мерцающим одеялом. Два из четырёх стали уменьшаться и трансформироваться. Оставшиеся тела продолжали делиться, образуя новых «Рагнгаров». При этом алгоритм не менялся. Два из четырех тел делились, оставшиеся уменьшались и трансформировались в различные предметы. И скоро вокруг них были ручки, замки, ветки, мешочки и сумки, камни и монеты, рюмка и чайная пара, серебряная заколка в виде пёрышка неизвестной птицы, мужская шляпа и женский ридикюль, пара шкатулок, зонт-трость, конверт с обожжёнными уголками, несколько гвоздей, шляпки которых были погнуты, цветочные горшки и сломанные колёсики от игрушечной машинки, горка мокрой земли и пакетики с семенами, разные деревяшки и железяки, порванные верёвки, парящая в воздухе парочка воздушных шариков и несколько осколков стёкол и зеркал. Также невдалеке на обломке стены сидели кролик, лис и сова. Совсем крохи жались друг к дружке, настороженно озираясь по сторонам. Рядом сидел волк и как-то обречённо, с тоской и сожалением смотрел на распластанные перед ним тела. Откуда-то из глубины зала вспорхнула огромная птица, уносясь через разлом в потолке, поднимая клубы пыли. Но пыль женщину беспокоила меньше всего.
По взмаху руки исчезли и пыль, и предметы с животными. Тело одного из Рагнгаров растаяло, а второй открыл глаза. Полежав, глядя в остатки потолка и приходя в себя, он медленно сел.
- Накажешь? – без предисловий спросил, догадываясь об ответе.
- Уже, - удивила она его, поворачиваясь и направляясь к выходу.
- Но… как уже?... Подожди.
Он попытался подняться, но тело ещё плохо слушалось его, и получилось встать далеко не сразу. Въёна уже успела выйти из комнаты. В душе непонимание в перемешку с тревогой, рождало панику и необъяснимую злость на старшую сестру. Как так? Он такое совершил, а она повернулась и ушла. А как же он? Как все они?
Рагнгар остановился и огляделся, вспомнив, что был с братьями и сестрой. Быстро обежал взглядом остатки некогда красивого зала и никого не нашёл. Успокаивая себя, что Въёна уже наверное всех вывела, возобновил движение. Думать о худшем не хотелось. Чувство вины было ему не чуждо, но самонадеянность и перенятый у людей эгоизм не давали признать свою неправоту полностью.
Когда он доковылял до выхода, его взору открылась вся картина содеянного. Дома больше не существовало. Развалины были покрыты заросшими растениями, а некогда прекрасный сад с озером исчезли. На их месте была выжженная равнина, посредине которой стояла его старшая сестра и смотрела на то, что осталось от дома.
Собрав остатки сил, он подошёл к сестре. Тысячи вопросов вперемешку с раздражением, обидой, тревогой, злостью на несправедливость и виной роились внутри, не давая решиться и задать мучающие его вопросы.
Рагнгар остановился возле неё и повернулся к их бывшему дому. Простояв в молчании какое-то время, собираясь с мыслями, он спросил:
- Они живы?
- Да, - не смотря на брата и не вдаваясь в подробности, ответила Въёна.
- А где…
- Там, где им надо быть.
Простояв какое-то время в тишине, Рагнгар предпринял ещё одну попытку всё узнать.
- И что теперь?
- Всё.
- Что всё? – не понял он её ответ.
- Всё — это всё. Что непонятного?
- Всё, - усмехнулся мужчина.
- Ну, тогда слушай, - Въёна повернулась и посмотрела в глаза Рагнгару, - ты остаёшься здесь пожинать плоды содеянного.
- А… но… а как же…
Кроме нудящей боли в голове и ломоты в теле, сосредоточиться и понять происходящее мешала какая-то звенящая пустота в груди. Непонимание раздражало. Даже злило.
Вспомнив, что он тоже не последний из своих марионеток (так он называл свои творения, которых оживил и наделил разумом), Рагнгар попытался открыть проход и уйти, решив, что поговорить они смогут и потом, когда успокоятся. Но ничего не получилось. Озадаченно посмотрев на пустоту перед собой, он предпринял ещё одну попытку, а затем ещё и ещё, и ещё, но ни одна из них не увенчалась успехом.