Спекулянт (сбитый с толку, читает). «О, духи ада, жгите меня в сере. Погрузите Отелло в жидкое адово пламя. Дездемона умерла, я убил Дездемону, о!» (Испуганно.) Чудная вещь! Но я думаю, будет лучше, если я буду у вас, например, администратором, а?
Иван Александрович (очень довольный своей шуткой). Хорошо, назначаю вас нашим главным администратором. Теперь одно из двух: давайте деньги.
Спекулянт. Охотно. (Отсчитывает.) Вот две тысячи задатка.
Иван Александрович (сурово). Три тысячи.
Спекулянт. Я всегда плачу задатком третью часть.
Иван Александрович. Я всегда получаю задатком половину.
Спекулянт. Охотно... Остальное при посадке в киевский поезд. Я вам вполне верю. Между порядочными людьми должно быть полное доверие.
Иван Александрович. Разумеется! (Смотрит ассигнации на свет: не фальшивые ли.) Разумеется. (Кладет деньги в карман.)
Спекулянт. Ну, не буду вас задерживать... Страшно люблю артистов, что вы со мной можете поделать? (Уходит.)
Иван Александрович (подходит к двери. Кричит). Павел Михайлович, сюрприз, есть сюрприз!
В двери появляется Антонов без пиджака, с намыленными для бритья щеками. За ним Ксана, уже в платье.
Антонов. В чем дело?
Иван Александрович. Не было ни гроша и вдруг алтын. И не алтын, а три тысячи! (Показывает деньги.)
Антонов. Господи! Откуда же это?
Иван Александрович. В корчме оказался меценат, ваш горячий поклонник. Слышал вас и в Менелае, и в генерале Буме. Узнал, что вы тут, только что сюда пришел и купил кресло первого ряда на наш спектакль. Дал три тысячи.
Антонов (недоверчиво-радостно). Поклонники у меня есть во всей России, это я могу сказать без хвастовства. Но тут что-то не так...
Иван Александрович. Берите деньги, подробности письмом. Ну, вы без пиджака, так пусть пока деньги остаются при мне. Ксаночка, милая, с деньгами мы попадем в Киев. Я бодрился, но теперь могу сказать: без денег нам была крышка. Один язык до Киева не доведет, нужны еще и билеты. Теперь доедем, Ксаночка.
Ксана (холодно). Меня зовут Ксения Павловна.
Иван Александрович. Какая злючка эта Антонова-Кастальская!
Ксана. Пожалуйста, оставьте меня в покое. Я не хочу отнимать вас у России.
Дверь отворяется настежь. Кто-то в коридоре подобострастно её придерживает. Видны фигуры вытянувшихся людей. В комнату входит комендант фон Рехов, за ним — Ершов. Фон Рехов окидывает внимательным взглядом Ксану и Ивана Александровича.
Ершов. Господин комендант, позвольте вам представить...
Фон Рехов (очень любезно). Мы уже знакомы. Мадемуазель. (Кланяется.) Так вы устроились здесь, господа? Очень рад за вас: у Василия Ивановича вам будет гораздо лучше, чем в корчме. Ваши бумаги завтра будут отосланы в Киев.
Антонов. Извините меня, господин комендант, я брился.
Фон Рехов. Это вы меня извините. Вы у себя дома.
Ксана. Очевидно, нам придется провести здесь несколько дней, господин барон?
Фон Рехов. Я не барон... Конечно, немецкому офицеру полагается быть бароном и старым дуэлянтом. Я просто фон Рехов, корпорантом никогда не был и отроду не дрался на дуэли. Видите, ни одного следа мензуры. Вы разочарованы?
Ксана. Напротив. Как вы хорошо говорите по-русски!
Фон Рехов. Гладко, но не хорошо... А вас очень путает перспектива провести здесь несколько дней? Радости в самом деле немного. Вы артистка?
Ксана. Да, начинающая.
Фон Рехов. Как вы это хорошо сказали! Артисты ведь тщеславное племя: они еще хуже нас, писателей.
Ксана. Вы писатель?
Фон Рехов. Горе-писатель. Кажется, так говорят: горе-писатель? Я немного забыл русский язык, но остался горячим поклонником русской культуры. В каких ролях вы выступаете?
Ксана. Я так мало еще выступала... Антонов. Мы хотим и здесь поставить спектакль, господин комендант.
Фон Рехов. Здесь?.. Это прекрасная мысль. Мы в этой глуши изголодались по обществу, по развлечениям. Я тут живу полгода. Занятие: проверка бумаг и ловля незаконно прибывших. Хорошо, если спекулянтов, а то и так называемых контрреволюционеров.