«Я должна, просто обязана уничтожить эту тварь! Иначе все бессмысленно, зря… Господи, да что же так душно?»
Жанна приложила к изразцовому печному боку ладонь. Изразцы были теплыми.
«Конечно, бабка же вчера натопила. Кстати, где хоть она?»
Девушка покрутила головой, бабушки в комнате не было. С близкой кухни послышался звук переставляемой посуды.
«Она что, вообще не ложилась?»
Жанна спустилась с кровати, прошла к окнам. Одно за другим разнавесила все три. В комнате стало светло. Жанна выглянула на улицу, там по-прежнему царил туман. Дождь вроде кончился.
«Что ж, вот и утро, - думала Жанна, глядя в окошко. Из глубин памяти выплыли слова: - Утро туманное, утро седое…»
Девушка горько улыбнулась и повернулась к окну спиной.
«Времени терять нельзя»
Она быстро прошла на кухню.
- Доброе утро, баб. Одежда моя где?
Здравствуй, Жанночка, здравствуй. Одежда? Так вот она висит, у печки, - приговаривала Мария Михайловна. – Все высохло, я проверяла…
По мере того, как Жанна одевалась, взгляд прабабки становился все более озадаченным и беспомощным. Когда девушка надела куртку и начала обуваться, бабушка растерянно проговорила:
- Ты куда собралась-то?
- Я вернусь, баб, ты не переживай. Я обязательно вернусь.
- Так ты хоть бы позавтракала сначала. И потом, на улице-то холодно ведь. Замерзнешь.
- Не замерзну. Спасибо, баб, есть я не хочу – мне кусок в горло не пролезет. Ты вот что, денежек мне дай, пожалуйста, в долг. Я приеду – отдам.
- Да конечно, милушка, что ты, - Мария Михайловна всплеснула руками, засеменила в комнату. – Так ты домой, значит собралась? Сколько тебе?
- Тысячу рублей.
- Ага, ага. Вот, у меня - пятисотенными. Пойдет?
- Конечно. Какая разница, - ответила Жанна, принимая купюры.
- Погоди, так ведь через Волгу же ничего не ходит в такой туман, - вспомнила бабка. – Значит, ты не домой?
- Нет, не сегодня. Я сегодня еще вернусь к тебе…
Девушка помолчала, позвала:
- Баб.
- Чего, милая?
- Я крестик-то твой потеряла. Прости. У тебя еще не найдется?
- Господи! Да как же, конечно. Держи.
Мария Михайловна сняла со своей шеи точную копию того маленького распятья, что остался в подземном коридоре. Даже ладанка возле него висела такая же, лишь шелковая ленточка была не новой.
- Держи, милая. Спаси тебя Христос. Так куда же ты собралась-то?
- Вернусь – расскажу, - пообещала Жанна.
Она поправила на шее шнурок. Обняв, поцеловала прабабушку в щеку и вышла из квартиры. Две пятисотенные купюры до сих пор были в ее руке. Жанна посмотрела на них и сунула в карман. Носить деньги в кармане было непривычно, но ее сумочка вместе с кошельком, ключами от дома и прочим содержимым уехала вместе с Кукушкиным. Новое воспоминание о предателе в очередной раз царапнуло по сердцу.
«Хорошо хоть пистолет остался… Без патронов»
Жанна проверила покоящийся в кобуре под левой рукой ПММ и вышла из подъезда. На улице действительно было очень холодно, еще холоднее, чем вчера. Девушка жадно набрала в грудь стылого воздуха, выпустила клуб пара и вслух проговорила:
- Но сегодня я не замерзну. Хватит.
За хрупкой фигуркой девушки следила взглядом из окна второго этажа сухонькая старушка с белыми и пышными, как пух одуванчика, волосами. Темные, не по-старушечьи живые глаза провожали Жанну до тех пор, пока она не исчезла в тумане. За секунду до этого бабушка осенила ее фигурку крестным знамением и прошептала:
- Господи, спаси и сохрани.
Жанна направлялась в РУВД. Но по дороге решила зайти в местный универмаг – приодеться. Универмаг, расположенный на первом этаже пятиэтажки-«брежневки», не работал. На входной двери висел замок, но рядом – прямо в витрине – зияла огромная дыра. Вернее сказать витрины не было, лишь по краям рамы торчали акульими зубами остатки стекла.
- Эй, люди! Есть кто-нибудь?! – крикнула в проем Жанна.
Ее одинокий крик затих в недрах огромного пустого зала. Жанна посмотрела по сторонам. Поймав себя на этом, подумала:
«Озираюсь, будто лезу воровать»
И решительно шагнула в витрину. Жалобно хрустнули под подошвами сапог стеклянные осколки. Гулким эхом отразился от высокого потолка стук шагов. Внутри магазина царил хаос. Товары были сброшены с витрин и полок, в беспорядке валялись по всему полу. Было очевидно, что здесь похозяйничали мародеры. Жанну это не удивило. Она равнодушно миновала отделы бытовой техники; аудио-видеоаппаратуры – этот пострадал больше всех, полки практически пусты; игрушек. Нашла отделы с одеждой.
«Ага! женская»
Девушка прошла вдоль полупустых полок, остановилась у витрины с брюками. Перебрав несколько из остававшихся пакетов, нашла темно-синие джинсы своего размера. Потом выбрала толстый, очень теплый даже на ощупь, фиолетовый свитер. Прошла в примерочную. Вскоре большое зеркало отразило особу, в которой Жанна узнала себя с трудом. И дело было не только в одежде. Молодая женщина с покрасневшими, опухшими от слез глазами, что взирала с той стороны прозрачной грани, была слишком строга. Даже сурова. Вряд ли она когда-нибудь сможет в полной мере, по-детски радоваться. Зато и обиды никому не простит. Жанна постояла немного, изучая свое новое, до срока повзрослевшее лицо. Потом забрала волосы в хвост, кивнула отражению и направилась к выходу. Проходя мимо кассы, она положила на прилавок позаимствованную у бабушки тысячу рублей.
На пути к выходу Жанне на глаза попался большой черный аккумуляторный фонарь.
«О! То, что нужно»
Она взяла фонарь в руку, щелкнула выключателем. Из рефлектора ударил яркий сноп.
«Отлично!»
Жанна выключила фонарь и, помахивая им, направилась к РУВД.
Вообще Жанна сильно сомневалась, что найдет сегодня в здании РУВД хоть одного сотрудника. Ее опасения оказались напрасны. Как раз один сотрудник нашелся. Вернее, его даже искать не пришлось. В дежурке – о чудо! – сидел круглый, словно шарик, капитан с повязкой дежурного на рукаве.
- Привет! Оперуполномоченный отдела по раскрытию тяжких и особо тяжких преступлений Павлова, - с ходу взяла быка за рога Жанна.
Она раскрыла перед лицом капитана служебное удостоверение. Дежурный мельком глянул в него, кивнул и уставился Жанне в лицо. Окаймленные белесыми ресницами и бровями глаза взирали с любопытством.
- Мне нужен задержанный позавчера священник, - проговорила Жанна. – Где он?
- В камере, - скупо ответил дежурный.
- Выпусти его.
- Правда? А еще кого выпустить? Кравчука?
Капитан склонил голову набок и насмешливо улыбнулся.
- Нет, - серьезно проговорила Жанна. – Пока только попа.
- Слушай, красавица, попы, маньяки, что за извращения? Может, я тебе на что сгожусь?
Улыбка стала шире. Блеснули крупные белые зубы. У Жанны к лицу прилила кровь.
- Что ты скалишься?! – грубовато выкрикнула она, упрямо склонив голову. – Давай, открывай!
- Рожденный брать давать не может… - ехидно начал толстяк и оборвался на полуслове – в руке у девушки появился пистолет.
Холодный аспидно-черный зрачок ствола, не мигая, уставился капитану в переносицу. В упор.
- Вот что, умник, мне тебя уговаривать некогда! - холодно проговорила Жанна. – Открывай, или пристрелю.
В голосе ее звенела сталь. Взгляд усталых глаз был направлен сквозь лицо дежурного. Улыбочка на белобрысом лице капитана омертвела, стала будто приклеенной. На побелевшей коже отчетливо проявились точки веснушек.
- Слушай, так не делается… - дрогнувшим голосом проговорил он.
- Заткнись! Молчи и делай, что говорят… Ну!
Капитан поднялся. Вынул из кармана связку ключей на длинном кожаном ремешке. Движения его были судорожными, губы дрожали. В то же время было видно, что это не от испуга. Скорее от глубокой, можно сказать детской, обиды.