- Погоди, - удержал его Борейко еще до того, как стартер завизжал. – По дороге заедем к Кусаю.
- Чего? – рядовой дернулся, как будто его кто-то штыком в задницу кольнул.
- То что слышали, капрал.
- Ты… Вы уверены, пан капитан?
В глазах Борейко мелькнуло что-то вроде веселья.
- Уверен, - коротко отрезал он. – Поехали.
Карпинский подскочил, когда капрал закинул в машину пак голубоватых пластиковых бутылок. Листовой металл корпуса загремел.
В кабине было жарко, все жарче и жарче. Прошло уже довольно много времени с момента, когда солдат исчез в черном провале дверей, ведущих в наполовину разрушенный домишко, и долго не появлялся. Борейко ничем не выдавал нетерпения, безразлично выглядывая в окно. Поручик с раздражением понял, что его товарищ даже не потеет в душных, раскаленных внутренностях машины.
Разговор не клеился вплоть до самого возвращения капрала. Увидав бутылки, поручик не выдержал.
- Зачем вода? – спросил он. – Ведь санитарные предписания…
Он прервал, слыша издевательский смех. Чтобы вы сдохли, подумал он.
Кусай, практически седой, сгорбленный иракец, встал перед своей развалиной. Когда поляки завели мотор, он попрощался с ними, подняв вверх руку с отогнутым на счастье большим пальцем. Борейко ответил на прощальный знак, только из стиснутой ладони торчал средний палец. Еще поручик успел заметить, что Кусай, увидав это, смеялся, словно для него это была огромная честь.
- И кто это был? Заинтересовался Карпинский еще до того, как прикусил язык. Он перестал понимать что-либо.
- Шиит, - бросил в ответ Борейко и скорчил издевательскую мину.
Через голову поручика пролетело все, что он сумел запомнить из подготовки перед выездом. С особым упором на религию этих грязнуль.
- Погоди! – снова пришлось ему перекрикивать прожженны глушитель. – Тут же ведь все шииты…
Тойота тряслась на неровной, перепаханной гусеницами дороге так, что у него стучали зубы.
Капрал за рулем уже не сдерживался, ржал совершенно открыто, без какого-либо уважения к чинам. Борейко на миг отпустил ручку, протянул руку за сидение. Несколько секунд лапал там, наконец вытащил наполовину опорожненную пластиковую бутылку и подал ее поручику.
- Попробуй.
Тот машинально открутил пробку и еще успел помяться.
- Так ведь амеба же… Так нельзя, только из авторизованных источников… Устав…
- Пей!
В голосе Борейко зазвенел приказ. Поручик послушно сделал приличных размеров глоток и тут же раскашлялся. Да, у амебы не было бы ни малейшего шанса выжить, в жидкости, от которой несло сивухой, было градусов семьдесят.
- Уууххх!...
Тойота затанцевала по дороге. Капрал смеялся вместе с Борейко, перед собой он не глядел, а только на поручика, который пытался сделать вдох.
- А сегодня, блин, финиковка! – радостно взвизгнул он.
Борейко оттер веселые слезы, текущие по щекам. Характерным жестом он ударил по шее краем ладони.
- Ну что, коллега, теперь вы поняли, что означает "шиит"?
И тут же сделался серьезным.
- Все в соответствии с принципами. Мы заводим цивилизацию в этой бедной, замученной войной и терроризмой стране. Западную цивилизацию. Запомни это.
Борейко стоял, опершись о борт поцарапанной тойоты и глядел на палатку. Заслоняющее вход полотнище еще колыхалось.
Остывающий металл тихо потрескивал. Несло соляркой и горелой резиной; у капрала были претензии стать водителем на гонках. Шин он не щадил.
Поручик Карпинский наверняка уже докладывает, подумал Борейко. Стоит вытянувшись по стойке "смирно" перед стариком Морковкой и пытается произвести как можно лучшее впечатление. А интересно, станет ли закладывать сразу…
К смраду солярки добавилась вонь пота и самогона. Капитану не нужно было поворачиваться, чтобы знать: капрал наконец-то вылез из кабины. Он воспринимал его, причем, совсем даже не шестым чувством.
- Хочешь что-то сказать, Квятек[26]? – спросил он, не отрывая взгляда от недалекой палатки.
- Вы чего, пан капитан, с ума сошли?
Борейко сплюнул на спекшуюся, бурую землю.
- Не строй из себя дурака, Квятек, - рассеянно бросил он в ответ.
- Борейко, ты охуел?! – заорал капрал. – И какая моча тебе в голову стукнула?!
Капитан снял шлем, провел ладонью по длинным волосам, являющимся еще одним явным нарушением устава. Потом повернулся к подчиненному.
- Не перегибай палку…
Квятек какое-то время гукал, словно раздраженный поросенок. А он и вправду в чем-то походил на это создание: жирный, розоватый, со светлой щетиной на роже.
- Так это ведь прокурор… - выдавил он из себя наконец. – Ведь все знают, что должны были прислать ищейку. А ты ему, блин, сразу же показываешь самого лучшего самогонщика.