Кирилл подумал, что еще час назад обладательница этого белоснежного чуда, склепанного из дешевой китайской пластмассы и начиненного такой же копеечной китайской электроникой, ощущала себя вполне счастливой. Отправляла сообщения, зависала в соцсетях, делала забавные, на ее взгляд, селфи. Она, скорее всего, очень гордилась, что смогла втридорога приобрести эту никчемную побрякушку одной из первых, да еще из ограниченной серии в «стильном белом корпусе», как гласила реклама. Теперь же побрякушка, никому больше не нужная, валяется в траве, а оторванную руку волочет в зубах мерзкое чудище.
Вода в прудах быстро окрасилась кровью, и выглядела ярко-алой в лучах полуденного солнца. Мутанты стекались к воде, забирались в нее по грудь, насколько позволяла глубина водоема, и только там жадно пожирали добычу. Кто с этим справился, отбрасывал в сторону кости, выбирался из пруда и мчался к торговому центру за новой порцией человечины.
-- Они тяготеют к воде... – произнес отец. – По крайней мере, жрать им почему-то лучше в пруду.
В конце парка, у самого перекрестка проспекта Косыгина с улицей Передовиков, виднелось здание церквушки, отделанное броской желтой штукатуркой с алебастрово-белой лепниной по карнизу. Церквушку окружал синий забор из гофрированного металла.
Но не успел бронемобиль приблизиться к церкви, как целая секция забора рухнула под мощным натиском изнутри. Протаранивший ее внедорожник прокатился колесами по искореженному металлу, и на приличной скорости помчался прямиком через парк в сторону улицы Передовиков. Через пробитую им в заборе брешь открылась жуткая картина – трое мутантов, в изорванных и окровавленных рясах священников, с тяжелыми золоченными крестами на шеях, перепрыгивая через трупы, гонялись за выжившими прихожанами по церковному дворику, ловили их, валили и пожирали живьем. Один уплетал добычу, сидя в бетонной купели со святой водой, красной от крови.
-- Святые отцы... – цинично пробурчал водитель, косясь в боковое стекло. – Вылезла наружу вся сущность...
-- Не богохульствуй! – одернул его отец.
Водитель заткнулся.
Сквозь толстые бронированные стекла с проспекта Косыгина донесся стук автоматной очереди. Из-за церкви не видно было, что происходит, но когда бронеавтомобиль выскочил из парка на асфальт улицы Передовиков, Кирилл разглядел, как мужчина в полицейской форме и фуражке инспектора ДПС, бросив патрульный автомобиль, бьет короткими очередями по мутантам, давая большой группе выживших укрыться за стальной дверью подъезда ближайшего дома.
Кирилл обратил внимание, что пули, попадая в тела мутантов, не оказывают на них должного останавливающего действия. Твари продолжали напирать, лишь немного подергиваясь, когда пули попадали в кости. И лишь точный выстрел в голову уверенно останавливал мутанта -- ничего больше. К счастью, полицейский быстро это сообразил, и народ все же успел запереться в подъезде. Мутанты начали ломиться в дверь, но она им оказалась не по зубам.
Преодолеть перекресток Передовиков с Косыгина тоже оказалось невозможно из-за затора и возникшего в нем пожара, поэтому водитель снова перемахнул колесами через бордюр и направил машину по асфальтовой дорожке через Ладожский парк, идущий параллельно проспекту мимо магазина «Метро».
-- Конца и края этому нет! – пожаловался шофер. – Боюсь представить, что у Ладожского вокзала. А там так запросто не объедешь.
-- Через парковку у «Русских самоцветов», – прикинул отец.
-- Ага. А под железнодорожным мостом как?
Отец нахмурился. Ответа у него не было. Санкт-Петербург весь изрезан реками, каналами, и железнодорожными путями. Пересечь эти преграды физически возможно только в строго предназначенных для этого местах, а они, с учетом обстановки, наверняка стали непроезжими.
-- Понять бы зону поражения! -- Водитель вздохнул. – Насколько она большая может быть?