Подвода едет по воде.
Заменим зренье
Подозреньем —
И сразу станет проще жить.
Нельзя купить?
К чему волненья! —
Ведь можно просто подкупить.
Как чьи-то жертвы
На закланье,
Годами сборники лежат,
Хотя
Ещё до написанья
Уничтоженью подлежат.
Есть громкий стих,
Есть стих неброский.
Не подрывающий основ.
Есть голоса.
Есть подголоски.
Им не прожить без голосов.
Величаво, красиво —
То ли день, то ли год —
Дождь идёт по России,
Дождь идёт, дождь идёт...
Может, час, может, день, может, год,
То ли быль, то ли сонная небыль,
Косо падает белое небо —
Снег идёт, снег идёт, снег идёт.
(Борис Куняев. Ранняя роса)
Зарядило с полночи,
Моросит, моросит...
Стих писаться не хочет:
Отсырел и осип.
Вроде, стихло под утро,
И посыпался град.
Это оченно мудро:
Опишу в аккурат.
Вдруг увидел я иней
Что-то около двух...
Стих достаточно длинен
И умеренно сух.
Двор покрылся порошей.
На перо я налёг.
До чего же хороший
Оказался денёк!
Прекратились осадки
По великой Руси —
Сдвинь в сторонку тетрадки,
Отдохни, закуси.
Косо падет небо
Каждый день, каждый год.
То ли быль, то ли небыль,
Но работа идёт.
В палатке я лежал военной,
До слуха долетал троянской битвы шум...
Не помню, как заснул и сколько спал —
мгновенье
Иль век? — когда сорвал с постели телефон,
А в трубке треск, и скрип, и шорох, и шипенье,
И чей-то крик: «Патрокл сражён!».
(Александр Кушнер. Таврический сад)
В палате я лежал, а номера не помню,
И наблюдал в бинокль, как гибнет Ганнибал.
Мне стало жаль его. Я крикнул: «Эту бойню
пора бы прекратить! И всё! И — кончен бал!»
Вдруг у подъезда шум. И крик. И топот конский.
Вбегает в дверь гонец. Спешит издалека...
«Вас просит Александр Филиппыч Македонский,
Пока он в отпуску, поцарствовать слегка!»
А то порой с утра сплошные телеграммы:
То Валленштейн убит, то сослан Бонапарт.
Докладов карусель, конфликты, тяжбы, драмы...
И — мой холодный ум, отвага и азарт.
Замучили звонки: «Ахилл поранил пятку!
Пал Иерусалим!! В Италии чума!!!»
Нет, мне не приучить историю к порядку,
Но как легко сойти от этого с ума!
Ты пришла нежданно, как повестка,
Чтоб потом я ждал тебя всегда.
(Лев Левинсон. Завтра и вчера)
Хлопнули в подъезде двери резко.
Гул шагов по лестницам крутым.
Я сначала думал, что повестка.
Пригляделся, оказалось — ты!
Я стою, дрожу от изумленья,
Медленно из жил уходит страх...
Приходи хотя б, как извещенье
Или как квитанция на штраф.
Нервы подвергать такому риску
Не могу из-за красивых глаз.
В получении даю расписку,
Но чтоб это был последний раз!
Слышу вас,
Приблизившись к порогу,
Сумрачный бретёр и господин:
«Выхожу один я на дорогу...».
Это ж просто счастье, что один...
От каких случайностей зависит
Наша хрестоматия порой.
(Евгений Лучковский. Птица памяти)
Городок в долине дышит сонно,
«Сквозь туман кремнистый путь блестит...»
(И опять фортуна благосклонна:
Ведь могли ж дорогу замостить!).
К своему последнему итогу
Подошёл он, сделав всё, что мог.
«Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу...
(Хорошо, что был на свете Бог!).
Оживут слова и станут песней:
«И звезда с звездою говорит...»
(Повезло, что не был свод небесный
В ту минуту тучами закрыт!).
Я, конечно, вовсе не завистник,
Но когда раскинешь головой —
От каких случайностей зависит
Наша хрестоматия порой.
На лугу коней постерегу — зной,
слепни безжалостные, злые...
Я родному полю помогу:
на меня надеется Россия.
(Семён Милосердое. Свежий день)
Вижу: мой колхоз совсем зачах,
словно чей-то нелюбимый отпрыск
Есть нужда в руках, ногах, плечах...
Так гори огнём законный отпуск!
Без людей живу и без воды,
но занятье с детства мне знакомо.
Мне доверен самый центр страды —
берегу коней от насекомых.
Хоть болят укусы всё сильней, выстою,
коль люди попросили.
Если где-то надо бить слепней,
на меня рассчитывай, Россия!!
Ещё мы посмотрим,
кто будет топить корабли!
Ещё мы посмотрим,
кто счастья останется без.
(Надежда Мирошниченко. Всё кончается добром)
Я вижу: в довольной усмешке
скривился твой рот.
Я знаю, чему ты сегодня
безудержно рад:
Признанья обманом
меня ведь добился ты от,
Жестоко потом надругавшися
чувствами над.
Любовь и забаву
ты бросил шутя на весы.
Не верю я клятвам твоим
и к другому уйду.
Ещё мы посмотрим,
кто носом останется с,
Меня ожидая
корыта разбитого у!
Есть в городе моём среди диковин
одна, которой я обеспокоен:
в Одессе конных памятников нет.
Создай же нам, святое ремесло,
хотя б коня. Пусть одного сначала.