«Все лучшее» было решено взять у следующего фордовского поколения – седана «Форд-V8 40» 1933 года, имевшего куда более современный по дизайну кузов седан. Эта красивая машина пользовалась в Америке немалым успехом во многом благодаря скоростным качествам – впервые на таком небольшом по классу автомобиле был применен восьмицилиндровый двигатель. Знаменитый гангстер Бонни Паркер даже адресовал Генри Форду письмо с благодарностью за «V8», обещая впредь угонять только эту модель. Кстати, и убиты Бонни и Клайд были именно в таком автомобиле.
Однако просто переносить эту машину на отечественную почву было бессмысленно: «американец» создавался для США, а не для СССР, и с ГАЗ-А на этом уже обожглись. Поэтому конструкцию «Форда» коренным образом переосмыслили. Излишне мощный, «прожорливый» и сложный в производстве восьмицилиндровый двигатель было решено заменить на четырехцилиндровую форсированную версию экономичного и простого мотора от ГАЗ-А, который благодаря повышению степени сжатия развивал не 42, а 50 лошадиных сил. В специальном письме на имя А. А. Жданова Липгарт оговорил, что «предлагаемый мотор будет удовлетворителен для автомобиля типа ГАЗ (Форд 40) до тех пор, пока у нас не появится сеть хороших дорог, позволяющая скорости в 120–140 км/час, т. е., по-видимому, более чем на 5-6 лет». При этом двигатель не крепился жестко к раме, как на «Форд-V8», а покоился на резиновых подушках, гасивших вибрации. Раму усилили Х-образной центровой поперечиной, передняя подвеска состояла из двух продольных рессор (на «Фордах» архаичные поперечные рессоры применялись до 1948-го). Обе оси, радиатор, сцепление, тормоза на новую модель переходили с прежней. Внешне автомобиль повторял «Форд-V8», но опять-таки далеко не полностью: из-за применения удлиненных рессор Александром Кирилловым заново были спроектированы капот и крылья, и выглядели они, кстати, более элегантно, чем на «американце». Вместо спицованных колес, погибавших на советском бездорожье первыми, применили штампованные диски, диаметр колес был увеличен. Имелись новшества и в салоне: например, в советской машине водитель мог регулировать сиденье, сдвигая его вперед-назад, в то время как в «Форде» оно было жестко закреплено на месте. Таким образом, расценивать новую модель можно было двояко: с одной стороны, это была сильно улучшенная и адаптированная под отечественные условия версия «Форда-V8», а с другой – технически вполне самостоятельная конструкция, лишь отталкивающаяся от наработок американцев, фактически советский автомобиль, опиравшийся на фордовские идеи.
В любом случае символично, что именно на этом прямое сотрудничество ГАЗа с «Фордом» закончилось: в 1935-м контракт продлен не был, праздник взаимной дружбы длился недолго.
В последнее время широко распространилась «шпионская» версия, согласно которой горьковские инженеры не стали возиться с пересчетом дюймовой американской документации в сантиметровую, а решили скопировать немецкую версию «Форда-V8» – выпускавшийся в Кёльне «Форд-Райнлянд». Основной фигурой якобы выступил советский торгпред в Швеции Давид Канделаки, которому Герберт Геринг, кузен наци № 2 и доверенное лицо Ялмара Шахта, втайне продал документацию на эту машину через подставную фирму, и якобы после этой сделки дела у горьковчан пошли гораздо быстрее. Называется даже дата встречи Канделаки с Герингом – 5 мая 1935 года.
Однако вся эта конспирология не выдерживает проверки простыми фактами: работа над новой машиной началась на ГАЗе в сентябре 1933-го и двигалась очень быстро. Сам главный конструктор писал, что «первый опытный образец ее мы закончили в последних числах сентября 1933 года». «Этот образец имел массу промахов и построен был отвратительно, – вспоминал Липгарт. – На машине можно было ездить только чрезвычайно осторожно, так как ее рама, сваренная из кусков (не сумели достать длинных листов), могла переломиться. Об испытаниях не могло быть и речи. И все же эта машина принесла нам огромную пользу. На ней мы показали, какова по своему типу будет наша новая модель, и получили одобрение этого типа машины от тов. Орджоникидзе. В процессе работы над этой машиной мы учили конструкторов, и каждый из них получил возможность видеть детали, выполненные по его чертежам, почувствовать эти детали, почувствовать достоинства и недостатки своей работы». В «Записках конструктора» дополнительно сказано: «Собрали первую опытную модель. По сути дела, это только макет того, что нам нужно. Модель осматривал товарищ Орджоникидзе. Нарком сделал ряд существенных замечаний» – какие именно эти замечания, не уточняется.