«Над густой березою…»
Над густой березою,
За большой дорогою
Уронила молнию
Дальняя гроза.
Тихо косу русую
Я рукой потрогаю
Да в твои глубокие
Загляну глаза.
Небо подымается,
Вымытое дочиста,
Вспыхивает искрами
Синего огня.
Притаив дыхание,
Вслушиваться хочется,
Как за влагой тянутся
С хрустом зеленя.
Будьте, зори, теплыми,
Будьте, росы, щедрыми, —
Словно в детстве, рады мы
Попросить опять, —
Чтоб хлеба не гнулись бы
Под сухими ветрами,
А старались колосом
До неба достать.
Не могли загадывать
Мы с тобою разное,
Мы всегда сходились тут
На одном следу.
И, желаний наших
Исполненье празднуя,
Я к тебе, любимая,
Первый подойду.
Встретив взгляд твой ласковый,
Я припомню многое,
Все, о чем словами
Рассказать нельзя…
Над густой березою,
За большой дорогою
Молнию последнюю
Бросила гроза.
«Посмотри: у меня большая ладонь…»
Посмотри: у меня большая ладонь
Ты б на ней поместилась вся.
Пройти через воду и через огонь
Я мог бы, тебя неся.
Посадил бы тебя в своем дому,
А ветер домашний тих.
Мне силы отпущено одному
Достаточно на двоих.
Но разве бы ты позабыла тут,
Вступая в свои права,
Как реки шумят, соловьи поют,
Растет на лугах трава.
Что землю горячую дождь облил
И высушили ветра?
Тебе в эту пору покой не мил,
И ты уходишь с утра.
Туда, где, нагруженные зерном,
Возы на посев ползут,
Где сразу почувствует агроном
В руках нестерпимый зуд…
Мы садим деревья, хлеба растим,
Исследуем силу почв.
По теплым лугам, по травам густым
Проходим, встречая ночь.
Найдем на стану у костра приют,
Обветренные до пят.
Нам реки шумят, соловьи поют
И грозы глаза слепят.
«Опять роняют пух тяжелые гусыни…»
Опять роняют пух тяжелые гусыни,
Выравнивая дно нагретого гнезда,
Опять прозрачны дни и ночи светло-сини,
И над тобой стоит бессонная звезда.
От окон на полу легли крест-накрест тени,
И расстилать постель — напрасные труды.
Ты слышишь — под горой шумит река в смятенье,
Боясь, что не вместит нахлынувшей воды.
Но воду отведем мы на свои угодья.
Нам в мире обо всем заботиться дано.
И зашумят хлеба, как реки в половодье,
Везде, где прорастет набухшее зерно.
В свой срок придет страда, как молодость вторая,
Не зря в душе поет отрадный хмель забот,
Когда спешит весна по всем дорогам края
И всех твоих друзей по именам зовет.
«Мы теперь вспоминаем погожие дни сентября…»
Мы теперь вспоминаем погожие дни сентября,
Бабье лето в прощальной красе придорожной березы.
Мы теперь вспоминаем, как кровли домов серебря,
Словно весть о зиме, по утрам приходили морозы.
От высоких ометов тянуло соломой ржаной,
Зеленели посевы, спеша подрасти до ненастья.
Я краснел, без привычки тебя называя женой,
Я при людях стыдился меня наполнявшего счастья.
Только, как ни старался, скрывать его не было сил,
Словно солнце за мной проходило невидимым следом.
Я отборное яблоко утром тебе приносил,
Самый лучший кусок отдавал я тебе за обедом.
И сегодня, ребенка в горячие руки беря,
Я дыханьем своим осушу его первые слезы.
Как же можно забыть нам погожие дни сентября,
Бабье лето в прощальной красе придорожной березы…
«Ты нерасцветший колос подняла…»
Нерасцветший колос
Расцветает от человеческого дыхания
Ты нерасцветший колос подняла,
К своим губам горячим поднесла,
Дохнула на него, и, оживая,
Расцвел тот колос у тебя в руке,
Чтоб доцветать и зреть на сквозняке,
Где зной течет, как пена дрожжевая.
И я сказал: «Не так ли и людей
Мы оживляем теплотой своей,
Сокрытые в них силы умножаем,
Чтоб каждый мог принесть посильный плод
И мы средь человеческих забот
Могли своим гордиться урожаем».
«Опадает с яблони…»
Опадает с яблони
Белый цвет,
Что-то друга милого
Долго нет.
Я, встречая на поле
Свет-зарю,
На дорогу дальнюю
Посмотрю.
А дорога дальняя
Широка,
А над ней крылатые
Облака.
Вся она исхожена,
Вся она изъезжена
Без него.
Нет и нет прохожего,
На него похожего,
Нет и нет проезжего
Моего.
Как увижу издали,
Позову.
Рядом посажу его
На траву,
На колени голову
Положу,
Как я тут ждала его,
Расскажу.
Сколько счастья-радости
Впереди!
Где ж ты, долгожданный мой?
Приходи!
Знаю, друг без друга нам
Счастья нет…
…Опадает с яблони
Белый цвет.