Пусть говор орудий сегодня стих,
Любить свою родину мы не устали.
Нет-нет — и блеснет непокорный стих,
Четырехгранным упорством стали.
Ровесник!
Ты любишь отчизну свою,
Российских полей бесконечную снежность.
Тебе, мой товарищ, я отдаю
Стиха своего угловатую нежность.
То песней веселой волнующий строй,
То в дыме костра склоненный над сводкой,
Идет по стихам мой армейский герой
Знакомой тебе молодою походкой.
Идет он,
И поступь его легка.
Идет он в шинели своей дырявой,
Но резкие грани его штыка
Овеяны нашей бессмертной славой.
И крепость присяги,
И тяжесть ружья
Познал он, измерив шагами войны,
И если его приметят друзья,
И если ты скажешь:
«Да это же я!»
Исполнена будет задача моя,
Сердце мое спокойно.
Над картой Союза
Подведи меня к карте моей страны,
Дай коснуться чуткой рукой
Этих острых гор снеговой белизны,
Этих мест, на которые нанесены
Сталинград,
Каховка,
Джанкой.
Покажи мне, товарищ, где ост, где вест,
И скажу я тебе тогда,
Как, сынов провожая из отчих мест,
Мать рыдала, и были слезы невест
Солоны, как морская вода.
Покажи мне, товарищ, где север, где юг,
И скажу я тебе тогда,
На какой параллели,
В каком бою
Пролетали гулко в железном строю
Броневые мои поезда.
Сталинград и Каховка,
Омск и Джанкой,
Теплый август и хмурый март.
Растеряв по дороге сон и покой,
Ваши судьбы чертили мы жесткой рукой
На квадратах двухверстных карт.
Голоса наших пушек смолкли давно,
Кости смелых тлеют в гробу.
Чтобы жить и цвести вам было дано,
От дроздовцев и черного сброда Махно
Мы отбили вашу судьбу.
Чтобы плод наливался соком в саду
И под гроздью гнулась лоза,
За чертой перешейка в двадцатом году,
На последнем допросе в слащевском аду,
Я оставил свои глаза.
Подведи меня ближе…
Давай постоим
Возле карты моей страны,
Положи мою руку на солнечный Крым,
Чтобы видел я зрячим сердцем своим
Море блеклой голубизны.
Чтобы видел я зрячим сердцем бойца,
Как в звенящий июльский зной
По густому, по злому посеву свинца,
Разливаясь без края и без конца,
Плещет рожь золотой волной.
Темнота зажмет человека в тиски,
И готов кричать человек.
Но ребячий смех долетит с реки,
И обмякнет сердце,
И пепел тоски
Облетит с опаленных век.
Возле карты страны постоим вдвоем.
Будем память, как книгу, листать,
О годах, записанных в сердце моем,
О походной дружбе песню споем —
Ту, что нашей жизни под стать.
Тавричанка
Никто ей на свете не был
Дороже тебя и родней.
Впервые южное небо
Так низко склонилось над ней.
Ее ты при лунном свете
Поцеловал впервой,
Когда встрепенулся ветер
И выстрелил часовой.
Ушел ты в ночное дело
И не вернулся вновь.
Как порох в костре, сгорела
Короткая ваша любовь.
Уйти бы в степные дали,
С отрядом твоим уйти.
Но старые родичи встали
Стеной поперек пути.
И некуда было податься,
И некому пожалеть.
Ей было всего восемнадцать
Несмелых, девичьих лет.
Вся красная от заката,
По галькам шуршит волна,
Над старой рыбачьей хатой
Опять поднялась луна.
Луна проплывает низко,
Сдвигая в море закат.
И девушка слышит близко
Трескучий распев цикад.
Все кажется тавричанке,
Что, сбросив бушлат с плеча,
Летишь ты на легкой тачанке
Четверку гнедых горяча.
А ветер все крепче, крепче,
А пули все ловят жизнь.
И губы девушки шепчут:
— Держись, мой красный, держись!
Рассвет идет к изголовью.
Кустарник росой набряк…
Что стало с твоей любовью,
С девчонкой твоей, моряк?
Перебродило ли горе,
Как молодое вино?
Пускай погадает море…
А впрочем, не все ли равно?
Давно ты сошел с тачанки.
Уже поседел слегка.
Глаза твоей тавричанки
Забыл ты наверняка.
С другой ты встречал закаты.
Воспоминанья прочь!
Во всем, во всем виноваты
Весна да крымская ночь.
На родине
В лопухах и крапиве дворик.
За крыльцом трещит стрекоза.
Терпкий корень полыни горек,
Как невыплаканная слеза.
Тополя и березы те же,
Та же пыль на кресте дорог,
В повечерье, как гость заезжий,
Я ступил на родной порог.
В этот тихий канун субботы,
Так знакомы и так близки,
Руки, жесткие от работы,
Не коснутся моей щеки.
Робкой радостью и тревогой
Не затеплится блеклый взгляд.
Над последней твоей дорогой
Отпылал последний закат.
Жизнью ласковой не пригрета,
Ты не верила, не ждала.
И у самой грани рассвета
Приняла тебя злая мгла.