Самое время было бы скомандовать отступление и спасаться бегством, тем более, что пепельный круг арены боя был лишь иллюзорным, а на деле ничем путешественников не ограничивал. Так что выжженную площадку лесной поляны с поваленными угольными стволами вокруг можно было спокойно покинуть и удрать, в надежде, что сам самурай преследовать их будет не долго. Однако же компания Лораны всей гурьбой вместо этого побежала в атаку.
Рыжий одноглазый хоббит без брони, в чёрной рясе, достал два кинжала, один изогнутый, как полумесяц, другой прямой и ровный четырёхгранный морской кортик, коими промышляли на флоте, а также оружие было популярно среди грабителей и пиратов. Родор пытался найти какие-нибудь щели меж пластин, высекая искры из своих тщетных попыток пронзить хоть куда-нибудь огненного самурая с медвежьей головой, однако длина лезвий была столь коротка, что он спалил себе все волосы на фалангах пальцев и тыльной стороны ладони, обжёг руки и практически стал не дееспособен в бою, по причине, что никак по-другому биться попросту не умел.
Лерой Дракота, Лорана и сёстры Тао атаковали Ронина с разных сторон, буквально окружив, а Талдрик, размахивая длинным складным древком своего двойного топора на большой скорости, что казалось, взлетал, вертясь в прыжке, пытался отсечь тому голову, но пластины кабуто уверено держали каждую попытку обезглавливания, как и все прочие составные доспехи вместо ран и крови испускали только искры в тщетных и отчаянных попытках сражавшихся навредить их загадочному врагу.
Медвежья пасть с сотрясающим всё вокруг громогласным рыком изрыгнуло проток огня в колдовавшего мага, сбивая его концентрацию и рассевшееся не доплетённое заклятье, заставив поставить защитный барьер. А инкрустированным рубинами или же иными красными самоцветами палашом проклятый самурай бился то с Лораной, то с Лероем, то с двумя воительницами из Унтары разом, парируя все их атаки и отражая удары с такой силой, что каждый раз едва не выбивал орудия из женских натренированных рук.
Одновременные атаки тоже не дали результата. С разных сторон, выставив вперёд лезвие и звездчатого эстока и гвардейского полуторного меча под боевой клич неслись Лерой и леди Эймери, одновременно ударяясь о бока доспехов, пока спереди того отвлекали Цу-Ми и Йен-Ко. Сзади же с хлопавшими крыльями воевал гном Талдрик, а хоббит достал с пояса деревянную рогатку и начал обстреливать чудище камнями, чтобы совсем уж без дела не стоять.
Перепончатые крылья вновь сбили Талдрика с ног, резво захлопав, подняв сильный вихрь пепла, заставляя воительниц прокашляться, а Лероя опустить забрало шлема, а затем, взмыв в воздух, порхающим прыжком красный самурай ринулся на старца-волшебника, пронзив того в груд насквозь своим мечом к ужасу остальных.
Но тот не подал вида, даже не дёрнулся, да и рана не закровоточила. Раны вообще не было. Меч прошёл сквозь фигуру стоящего старика, как сквозь ничто. Не было ощущения погружения в плоть, пробивания мышц, костей грудной клетки, не было ни твёрдость, как у чучела или манекена, ни вязкости, если б меч погрузили в какую-то жидкость. Не было ничего, что удивило и членов отряда и, казалось, по выражению звериной морды даже самого самурая.
- Мне кажется, многие стали забывать, что я учился не только в Иридиуме у стихийников, но и у белых магов Астелии, а потому сам, не хуже вашего анчутки, владею иллюзиями, - горделиво скрипел своим старческим голоском старый маг, появившийся с разных сторон своими многочисленными копиями, каждая из которых, хоть и повторяла ритуал подготовки к заклятию со своим сверкающим янтарным посохом, но вела себя немного по-своему, имея уникальные пассы и действия, отчего казалось, что одни уже готовы пустить энергетический разряд в ход, другие вот-вот будут готовы к атаке, а иные находятся лишь где-то на полпути в плетении своего мощного заклинания.
Растерянный Ронин не знал, кого из них бить, кого опасаться, и начал махать мечом, разрезая каждую фигуру в районе шеи, проходя сквозь силуэты, совершенно не терявшие голов. Они стояли, как призраки, но были при этом похожи на живого человека. И, наконец, один из них, единственный настоящий, поразил скрежетом рыжей молнии туловище самурая, ведь металл его доспехов очень хорошо проводил электричество к телу, каким бы под ними но ни было.
Крылья создания обуглились, чего не делали будучи даже в ауре живого пламени, в груди раздался треск, словно шнуры, скрепляющие доспехи начинают лопаться, а сам он взвыл, задирая от боли вытянутую медвежью морду кверху, широко открывая челюсти и разбрасывая повсюду слюну.