- Так-так-так, - обнажила свой клинок Лорана Эймери, - Что у нас тут? Ты, мразь такая, не только нас сегодня за нос успел поводить, так ещё и горох весь сосчитал, к мельнику приставал, и дочь у него украл. Не слишком ли большой послужной список за один день для такой маленькой пакостливой твари? – интересовалась она по большей части риторически.
- Что… кто… Как вы… - мотал он головой, дёргая за будто бы материальное светящееся кольцо на своей худощавой шее, пытаясь его или расширить, или сломать вовсе, - Яс мельником болтал ещё до вас. Сами ведьмины кольца срезали! – винил он во всём отряд Лораны.
- Знаешь, я гляжу, что очень хочется тебе от ошейника этого избавиться. Дай-ка помогу. Знаешь из чего сделан мой четырехгранный эсток? Божественная небесная сталь! – рассказывала она, - Металл, упавший с неба, дарованный нам Семерыми в сосланных камнях и сгустках. Посеребрён, освещён, заговорён. Чего тебе ещё надо? Один удар, голова с плеч, а там и кольцо спадёт.
- У-у-у… Угомони своего мага, - верещал анчутка, дёргая за мерцающий волшебный ошейник.
- Не раньше, чем заполучу девочку, - ответила воительница, - Как только дочь живая и здоровая вернётся к мельнику, а ты пообещаешь больше к ним не соваться и ни одну другую тварь не подпускать и не натравливать, тогда я ещё призадумаюсь, сохранить ли тебе жизнь.
- Да пусть до конца дней бегает с моими чарами, - усмехался старый маг, - Там такой зуд и чесотка, то жарит, то морозит, то колит, никакой чёрт или упырь ни спать, ни есть более не сможет. Пусть страдает во веки веков, пока не иссохнет и не сгинет с этого мира.
- Слышал? Отличная перспектива, - подошла Лорана ближе, - С другой стороны, можешь приклонить голову и отдать её. Закончим всё быстро.
- Он не успел за ней явиться! Солнце садится! – негодовал чёртик, падая от зуда в шее уже на четвереньки, но спешно отползая от Лораны, чтобы та не решила, что это он для неё ниц падает, собравшись лишится головы.
- Успел! Есть ещё последние лучи, - воспротивился Арвид, вышагивая вперёд, - Ещё закат, а не сумерки! Вильма! Девочка моя! – позвал он дочь.
- Она его не видит! – дрыгался анчутка, вопя уже совсем нечеловеческим голосом с металлическим скрежетом и звериным визгом, при этом словно произнося каждую фразу исключительно на резком вдохе.
- Последний раз говорю, верни её по хорошему. Или я сейчас мага попрошу с тобой ещё что-нибудь весёлое сотворить, - пригрозила леди Эймери.
- Да что б вас всех! Откуда в Гладшире может взяться белый чародей?! Как ты это сплёл? Как узнал? – негодовал чертёнок.
- Как ты к нам, так и мы к тебе, - вздохнула Лорана.
- Стой! Стой! Женщина-жнец, пощади мою рогатую голову. Зачем вам девчонка? Кто вас этот мельник? Идите, куда шли! Не ваше вообще это дело! Праведный мерзкий тип. Жену схоронил, всё равно богам молился. Тьфу! Как таких земля носит! Давно бы уже душу демонам продал, но нет же… Добром и трудом продолжал жить. Может, хоть гибель дочери его подкосит. Зачем заступаешься? – верещал лесной чёрт.
- Это твоему скудному уму не понять, почему одни люди другим помогают, в беде выручают, и взамен ничего не требуют, - проговорила Лорана.
- Это его дело! – кряхтел анчутка, - Он пусть и соображает! – хлопнул он в ладоши, и девочка не только встала с места, замерев, как вкопанная, но и размножилась в целый ряд идентичных и себе подобных.
Призрачные полупрозрачные фигуры одного роста в одном и том же наряде, все одинаковые копии застрявшей между мирами семилетней Вильмы, веером вставшие у торфяника вокруг мельника-отца, растерявшегося, глядя на всю их дюжину молчащих и глядящих в никуда иллюзий.
- Выбирай! Какая твоя? Меняю душу твоей девочки на правильный ответ! Нет попыток, один шанс! Не переиграть, не подсказку взять, никому не помогать! Сам выбирай, сам решай, сам выбор делай один раз и навсегда. Которая твоя? – похрюкивал и визжал анчутка, обращаясь к мельнику.
- Давай, - подначивала его Лорана, - Ты же отец! Одна настоящая, твоя, парализованная волей чёрта, а остальные все искусственные копии, призраки без души, сотканные на краткий миг по её внешнему облику и подобию. Найди самые тёплые глаза, человеческий лик, свою реальную настоящую дочь. Найди единственную живую!
Тяжело дышащий Арвид в порванной рубахе, хватаясь за неё у груди правой рукой, словно за сердце, ковыляя пошёл к правому краю, чтобы оглядеть их всех по очереди. В груди истошно колотило и кололо, ноги подкашивались, а губы дрожали, словно даже в момент выбора силы сомнений не дадут с них сорваться слову. А волнение и страх на пару сдавливали горло не пропуская наружу ни единого звука.