— Можно сколько угодно играть, но ты всего лишь человек, и ты начнешь говорить! — Редвел старался не смотреть на большой камень в своих лапах, переставший быть прозрачным. Кровь стекала тяжелыми сгустками и шлепалась вниз.
— А еще я могу рассказать про Элейн, — сказал безликий. — Как я переманил ее, что она о тебе думала… Можно было, конечно, не убивать ее тогда, но как велик был соблазн сделать тебе больно. Практически, как у тебя сейчас.
— Ты просто человек, и я заставлю тебя говорить! — инспектор был ослеплен собственной яростью, не замечая, как кричит ему и машет Аманда, пытаясь подплыть поближе. Скользкая большая льдина имела острые края, девушка пыталась гребсти руками, и ранила их. А спрыгнуть не представлялось возможным. Вода была слишком холодной и грозила практически мгновенными судорогами.
— А почему ты так уверен, что я человек? — ухмыльнулся безликий, отплевываясь на багровую землю вокруг? Личина оставалась чистого бежевого цвета, позволяя только догадываться, каким лицо выглядит после острых когтей. — Наверное, так было бы проще, да? Просто человек, которого можно убить и забыть о том, что натворил однажды… А не бессмертная сущность, которая будет помнить твой поступок намного дольше, чем жив ты сам. Не правда ли.
— Кто ты? — Редвел остановился, будто пораженный своей догадкой. — И как такой бессмертной сущности мог повредить я. Ведь ты говоришь о прошлом?
— Меня зовут Норной, потому, что я плету нити судеб. И мои руки здесь тоже, наконец-то, развязаны. Я мечтал это сделать так давно!
Неизвестно откуда появилась нить, больше похожая на струну, она стала затягиваться на горле лиса, не то душа его, не то раня. Видя это, Аманда рванулась со своей льдины, и вода вокруг окрасилась алым. Ледяное море берегло в своих водах множество острых осколков. Безликий ухмыльнулся и закашлялся кровью.
— Условия выполнены, — все объекты близки к смерти, система прекращает работу. — раздавшийся магический голос слушать было уже некому.
Глава 25
Вылет из гровиафана — состояние самое пренеприятное. Голова кружится, перед глазами все плывет, тебя тошнит и выворачивает настолько долго, насколько долго ты был в этой стеклянной реальности.
Гровиафан — сильнейший артефакт, созданный расой друидов накануне создания академии. Артефакт исторический, практически судьбоносный. Когда один из межрасовых советов стал переходить в масштабную потасовку, тихий высокий старичок в зеленых одеждах кинул в середину зала этот кругляш… Три дня представители рас убивали друг друга. Потом решили сражаться группами союзников, потом, сидя, усталые и голодные, в общем кругу, вспомнили все события, и нашли виновника.
Старичок вздохнул, сказал, что наказание за все то, что они творили, ждет их по выходе и будет мучительней смерти. Все согласились, кто — комкая край одежки, кто — сглотнув ком в горле, кто — с суровым выражением истинного бесстрашного магистра… Друид вынул из кармана мантии еще один шарик, на этот раз ярко-зеленый, из него во все стороны стали распыляться мельчайшие ядовитые споры. Система выкинула своих гостей наружу… И начался мир.
Стребовать такую сильную историческую диковину у самого Шарэля было редкой удачей, Себастьян надеялся допросить своего противника и все выяснить, а после, еще тепленького, в кандалах привести начальнику. Не тут-то было… Безликий понял алгоритм работы системы, да еще и очухался намного быстрее. Вопрос только в одном — почему не убил?
— Ну, вы меня напугали! — Рени подошел к лису со спины и помог подняться. Аманда уже стояла, опираясь на стену, удивленно глядя на брата и на столпившихся в клетке людей.
— Так откуда, позволь спросить, эта клетка? — хрипя и откашливаясь, поинтересовался Редвел.
— Устал. — Признался юный менталист, — вас все нет и нет, а я так долго бодрствовать не привык.
— Это понятно, но откуда клетка? — Аманда обняла брата, радуясь, что все они живы, и недовольно глянула на лиса, негодуя на его настойчивость. — Ведь даже сайна не знала о том, откуда появилась клетка, не смогла ни открыть, ни взорвать…
— Сайна? — Аманда удивленно подняла бровь.
— Сайна, или сирена, как называли древние. Поэтому она и не поддалась звуковому гипнозу — их раса невосприимчива. — Поведал Себастьян и снова с вопросом уставился на Рени.