В это время в зал, наконец, ворвались специалисты особого магического, сокращенно, СОМ. Менталист махнул рукой, рассеивая свои навеянные чары. Люди, стоящие кучкой, стали в недоумении оглядываться по сторонам и сопротивление оказывали слабое.
— А клетки, господин инспектор, не было. Мне надо было отключиться, я позаимствовал этот старинный вахмуровый диван с кистями, а проснулся от взрывного зелья в полуметре от своего уха.
СОМовцы, проводив сектантов в отделение, подошли к троице с настоятельным предложением посетить Шарэля.
— Я боюсь! — Аманда практически повисла на брате и напарнике, не давая идти. — Он говорил, что Академии грозит что-то страшное…
Мужчины поняли, что ее эмоции вызваны не трусостью, а скорее переживанием за их жизни, после такого богатого на опасности дня.
— Эми, — Себастьян впервые так трогательно и мило обратился к напарнице, лаская ее щеку и садясь на корточки, чтобы лицо и морда были на одном уровне, — если бы Академии грозила опасность, он бы ни за что нас не предупредил. Теперь я более всего уверен, что нам надо вернуться в город. И еще… Посетить библиотеку — так много всяких магических «эпидемий» можно сотворить, имея пару флаконов крови демона, а у него — гораздо больше.
Рени нахмурил брови, и защемил меж пальцев и без того сжатые губы, будто раздумывал, стоит ли сказать что-то важное, или, может быть, напротив, нельзя проболтаться. Видимо, первая мысль возобладала, и он негромко сказал.
— Очень сильная эмоциональная волна от вашего Норна. Помимо ненависти и злости, желания отомстить, сильнейшая вспышка гнева при виде Редвела.
— И ты туда же, какую-такую сущность я мог обидеть на веки-вечные, и не заметить? К тому же, Норна!
— Нет. Я не о том. Несмотря на обширность штата, сектантки ведь ничего толком не натворили. Отдельные сегменты заговора, как Незида и Сорренж, особо не верили в религию новоявленного матриархата и преследовали только исполнение своих целей. Если так подумать… Одни только сведения, что сайна выведала, могли бы натворить дел. Ее влияние на Шарэля… И проход сквозной наружу… Думаю, секта — только руки этого существа.
— Говоришь, руки? — переспросил Себастьян. — Так, я в библиотеку! Мне срочно. Отчитайтесь Шарэлю сами. И пусть расконсервирует отделение параполиции в городе. Нам надо к мэру
Глава 26
Теневой возница явился мгновенно, чуть позвякивая призрачными подковами о мостовую за воротами академии. Лошадь обдала плечи горячим воздухом из огненных ноздрей и гулко фыркнула. Кучер коснулся пальцами краешка черной потрепанной шляпы, его глаза-угольки смотрели прямо в душу, обеспокоенную важными проблемами и поиском решений. Все-таки призраки странный народ.
Редвел сел в карету, закрыл дверцу и приготовился раствориться в межпространстве и рассыпаться горстью пепла на месте, где только что стояла карета, но что-то пошло не так. Возница направил лошадь вперед, и мостовая огласилась потусторонним приглушенным топотом. Себастьян молчал, обдумывая сложившееся положение. Теневые возницы служили отделу много сотен лет, призвал их могущественный волшебник по имени Марун, он совершил проступок и был изгнан за это из паранормальной полиции. Ходили слухи, что он убил сдавшегося врага, потому что не смог сдержать своих эмоций. Некоторые магистры свято верили, что душа инспектора Маруна не смогла успокоиться и стала служить отделу в виде этих странных существ, иногда бывая во многих местах одновременно. При жизни волшебник любил черных лошадей и часто использовал черные кареты. А кто-то был убежден, что Марун, испытывая неизбывное чувство вины, приманил к себе всех тех, кто не смог уйти в мир иной, испытываяте же эмоции, и пообещал им успокоение, в обмен на бескорыстную, бессрочную службу отделу. Такие магистры говорили, что однажды, оказав неоценимую услугу, теневые возницы станут, наконец, свободны и развоплотятся. Но ни один волшебник, знавший историю своего ордена, не считал этих таинственных существ врагами, а значит, беспокоиться об изменении маршрута все-таки не стоит.
Минут через пятнадцать настоящего земного галопа, лошадь остановилась у древнего обветшавшего двухэтажного дома. Редвел еще раз оглянулся на молчаливого возницу, сверлящего взглядом двух угольков, и двинулся по широкой, усыпанной гладкими камешками и порядком заросшей дорожке, ведущей к парадному входу.
За облупленной, чуть разбухшей дверью теплился свет. «Дом без времени и пространства» — догадался Редвел и зашел. Вышитые модковые занавески, и скатерть, резные ножки стола, старинная лапма, хранящая в своем стеклянном пузе дрожащий огонек — все было совсем настоящим и удивительным, только мир поменялся, будто окрасившись в серо-голубой — признак безвременья. Гость, по сути, входил не в этот настоящий дом, каким он был, а в его призрачное эхо.