Девушка кивнула, напоминая в этот момент себя прежнюю — взволнованную усердную студентку, и ткнула первый пузырь. Брызги прожгли небольшие кружочки в палубе.
— Постарайся не брызгать и не касаться. — Озвучил общие мысли вслух профессор.
На носу корабля раздалось какое-то шуршание, затем послышался треск ломаемых переборок, и вихрь красно-оранжевого пламени с гулким воем поднялся над мачтой. Сделав круг, и, опознав среди выживших существ своих сородичей, вырвавшийся бестелесный демон полыхнул и исчез.
— Вот, дьявол! Теперь мы на веслах… — раздалось из двигательного отсека.
Глава 41
— Как же достал фонарь этот! — Сорренж, с видом оскорбленного господина, которого заставили полоть редиску, смотрел в секстант. Его правая рука немного подергивалась, небрежно держа прибор, а левой он помешивал свой напиток. Смешав жидкое варенье, довольно средненький ром и воду, он, перемазанный от ожогов детским молоком, пытался доказать команде, что не годен ни к чему полезному и должен тихо нежиться в каюте.
Редвел страдал от солнца больше остальных, его густой подшерсток совершенно не давал телу дышать. Шерсть полумокрыми сосульками свисала и мешала чертить на карте пересечение трех прямых, добавляя влажные пятна и рискуя оставить друзей без карты.
— Давай, мы тебя искупаем? — жизнерадостно предложил профессор, возвращая прибор рычащему от недовольства инспектору. Себастьян представил, как покрасневшую от температуры кожу будет щипать соленая вода, а затем она засохнет и сделает шерсть липкой и противной, и морда подернулась, оскалив зубы.
— Да, ладно-ладно! Я же пошутил. — Сорренж, подняв обе ладони в оправдательном жесте, все-таки добавил, — но воняешь ты здорово! Пожалел бы нас!
Вампир дернул кистью в полубреду и застонал.
— Вот, даже этот согласен. — Петушился демон и ковырнул острым носком туфель тело, спрятанное от солнца под тентом.
— Дервид! Ну, вот почему ты так делаешь?! — Амандаринулась на сородича с кулаками, в то время, как лис спокойно и медленно обходил мужчину по кругу. Хаскивнул и приготовил черно-серебристую полосатую веревку. — Почему нельзя уважать окружающих, хоть немного? Почему нельзя проявлять сострадание? Почему нельзя играть в команде? Ты, черт возьми, сейчас также зависим от нас, как и мы от тебя! — демоница не утихала и, чуть не плача от обиды, била своими кулачками в грудь профессора. Удары были скорее признаком расстройства, чем действительно желанием покалечить и травмировать. Инспектор параполиции могла сделать и это. Но она вцепилась в воротник камзола и пару раз потрясла, практически уверенная, что ее не слушают даже сейчас.
— Девочка моя, ты просто еще очень мало прожила среди людей, —ответил грустным голосом демон, не стремясь отвечать ударом на такую агрессию, но убирая и задерживая ее руки внизу. — Нас считают чудовищами, даже твои друзья, они никогда не забудут, что ты — тоже чудовище. Они никогда не поверят в искренность твоих эмоций и в свои чувства к тебе, вдруг ты их навязала им? Ты очень красивая, хоть тебе и далеко до суккубов Рьярда. Ты миленькая и смешная, полукровка, которая считает себя человеком и не знает своей истинной сути. Но они знают! И всегда всадят нож в спину первыми.
— О чем ты говоришь?! Мы — команда! Просто перестань вести себя по-свински! Нам нужна твоя помощь,и тебя попросили выполнить важное поручение, зачем всегда делать вид, что мы тебе не ровня и имеем право только вылизывать сапоги?! У тебя всегда будут друзья, если ты сам будешь хорошим другом.
— И любимые? — спросил Сорренж, смотря в ее совершенно зеленые глаза.
— И любимые! — категорично воскликнула девушка. — Вполне можно полюбить человека, когда есть за что его уважать!
— Тогда уважай. — Ответил демон и сделал шаг назад. — И Редвела своего уважай! — сказал профессор, резко перевернувшись вверх ногами и зависнув в воздухе.
— Что это?! — Аманда схватила рукава камзола и наткнулась на невидимые тонкие веревки.
— Ловушка, — ответил Хас, утаскивая практически невесомый, летающий на высоте полуметра комок злобно рычащего и бьющегося в путах демона. Редвел накинул сверху полосатую веревку, и движения прекратились. Сорренж хотел еще что-то сказать, но на нет сошло даже его невнятное мычание. Параличис сработал прекрасно.
— Себастьян? — Аманда опешила и не могла понять, что происходит.