Чем больше я об этом раздумывал, тем острее сознавал, что Мердок прав. Я не привык работать в команде, тем более быть младшим напарником. И пусть я больше его знал об обитателях Вейрда, на его стороне были авторитет и сила власти. Без него я представлял собой опасного пустозвона, с которым не захотели бы связываться ни Гильдия, ни бостонская полиция. А без них был бы самым обычным конченым друидом без малейших перспектив.
Дойдя до магазина масок, я остановился и посмотрел на расположенный напротив бар «Флиттербаг». Над потемневшей от времени красной металлической дверью висела тусклая неоновая вывеска с едва мигающими тремя парами крыльев. Большинство прохожих его не жаловали, предпочитая заведения менее угрюмые и чуть более респектабельные. Я пересек улицу под протестующие гудки автомобилистов.
Открывая дверь, я ощутил легкое прикосновение охранных чар, которое тут же утонуло в потоке хлынувших изнутри сущностей. Многие иные пользуются вардами для защиты от дурного влияния. Конечно, дурное влияние понятие расплывчатое. Иногда их настраивают на что-то конкретное: от полицейских жетонов до конкретных личностей — все зависит от способностей заклинателя. В «Флиттербаге» нежелательными персонами считались парни в синем, копы.
За порогом меня накрыла, блокируя все прочие ощущения, волна спертого воздуха, выдохшегося пива, застоялого дыма и несвежего пота. Все побывавшие здесь оставили свой след. Помещение вытянулось футов на пятьдесят. С полумраком неохотно боролись маломощные галогенные лампы, по потолку прыгали острые красные и голубые лучи лазеров. Музыка в стиле «хаус» била по ушам, приглашая желающих на танцпол, небольшой пятачок в передней части зала, но таковых не находилось. Вдоль одной стены теснились пластмассовые столики неопределенного цвета. Противоположную стену целиком занимала барная стойка.
Было еще рано, и лишь в углу сидели двое эльфов. Самое интересное в «Флиттербаге» начинается тогда, когда мирные граждане уже преспокойно спят у себя дома.
Я подошел к стойке, изрытую оспинами деревянную поверхность которой полировал угрюмый гном в три с половиной фута ростом, в «ливайсах» и линялой черной футболке. Грубоватая физиономия казалась покрытой слоем сажи, словно он только выбрался из угольной шахты и еще не успел умыться. Смазанные каким-то гелем волосы плотно прилегали к голове.
— «Гиннес», — сказал я.
Он зыркнул в мою сторону и отошел к полке, а вернувшись, поставил передо мной крохотный стаканчик с пивом и снова взял в руки тряпку.
— Вы на этой неделе здесь работаете? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Да.
Я достал портрет, выполненный полицейским художником, и положил перед ним на стойку.
— Узнаете?
Гном привстал на цыпочки, чтобы посмотреть через мое плечо на эльфов.
— Ты еще за пиво не заплатил, — проворчал он, продолжая свое бессмысленное занятие. Я положил на лист десятку, которая моментально исчезла в одном из карманов, сметенная со стойки неуловимым движением руки. — У меня тут таких чудаков каждый вечер полным-полно.
— У него необычный голос. Хриплый или скрипучий.
Гном снова пожал плечами.
— Мало. — Я положил вторую десятку. — Да, вроде бы припоминаю такого.
— А в какой день он здесь был?
Бармен отложил наконец тряпку и удостоил меня долгим, задумчивым взглядом. По лицу его скользнула хитрая усмешка.
— Спрашиваешь, как будто сам из Гильдии, а не похож. Ждешь, наверно, что я скажу «во вторник», а? А как насчет еще одного пива, приятель?
Я еще и к первому не притронулся. Да и не собирался. Такая вот рекомендация. Я положил еще десятку, отчетливо сознавая, что Мердок убьет меня на месте, когда увидит отчет о расходах. С третьей бумажкой случилось то же, что и с двумя предыдущими — она исчезла.
— Был здесь в прошлый вторник. Потом разговаривал на улице с пареньком по имени Шай, а позже с другим, которого зарезали.
— Шай? Это тот, что похож на девушку?
Гном кивнул.
— Тот еще сучонок. Мои знакомые работали с ним одно время, так он постоянно подворовывал.
Я кивнул.
— А раньше вы их вместе видели? — Бармен пожал плечами и вернулся к своему любимому занятию.
— Нет. Только в тот вечер. А вот второго замечал и прежде. Прошлой осенью он частенько сюда захаживал. Всегда сидел в углу. Не выпивал. Только смотрел. Потом пропал. К нам всякие захаживают, но этот особенный. Посмотришь — и мурашки по коже. Я хоть и не твоего полета птица, но уж фейри от друида отличу запросто. Не знаю, кто он такой, но одно скажу — есть в нем что-то ненормальное.
— Спасибо. — Гном молча кивнул и отправился полировать дальний конец стойки.
Интересно, подумал я, выходя из бара, что Шай не упомянул о разговоре с предполагаемым подозреваемым. Почему? Есть что скрывать? Но в таком случае зачем выдавать нам то, о чем можно было умолчать? Зачем вообще проявлять инициативу? Мердок предупреждал, что парня не стоит недооценивать, но говорил это как комплимент. Возможно, теперь он оценит способности Шая не только в положительном смысле.
Ступив на тротуар, я невольно поежился под порывом сырого ветра. Дневное тепло сменилось прохладой, и город как будто замер на миг, сделав глубокий вдох. Задорные яппи устремились под крышу, на поиски более безопасных развлечений, а на ночные улицы выползли те, кто с полным правом называет квартал своим. Прохожие, которых я встречал теперь, выглядели чуть более мрачными, чем всего лишь полчаса назад, чуть более дерзкими, отчаянными и скрытными. Голоса сбившихся в группы звучали громче, как будто их смех мог сам по себе отвратить опасность. Поток машин поредел и замедлился, таксисты кружили по улицам, высматривая клиентов, или срывались с места, чтобы побыстрее доставить пассажира к объекту желания: теплой постели или наркотикам.
С другой стороны улицы донесся крик, и я, повернувшись, увидел разбегающихся как крысы с тонущего корабля людей. У спрятавшейся за ставни витрины одного из магазинов осталась лишь небольшая кучка мужчин, точнее, молодых парней. Замелькали кулаки, послышались стоны и проклятия, и я уже сделал несколько шагов к месту происшествия, прежде чем вспомнил, что теперь это уже не мое дело. К тому же я был один.
Кто-то из участников потасовки взлетел и приземлился на припаркованную к тротуару машину. Кто-то громко выругался по-немецки, и вслед за этим на передний план выступила жертва. Гном работал кулаками с ловкостью и силой кузнеца, обрабатывающего наковальню. Еще двое нападавших отлетели в сторону, а оставшиеся, хотя и взяли противника в кольцо, держались от него на безопасном расстоянии. Похоже, такого сопротивления ксены не ожидали. И все же их было четверо против одного, и я решил вмешаться. Ситуация разрешилась, впрочем, и без моего участия. К месту потасовки с громкими криками устремились еще трое гномов, и остатки банды, осознав последствия собственной глупости, кинулись наутек.
— Я бы и сам справился, — заявил гном подоспевшим товарищам.
— Никто и не сомневается, — был ответ, и вся группа неспешно, с достоинством удалилась.
Поднявшись к себе, я растянулся на кровати и смотрел телевизор, пока новости не стали повторяться в голове уже без участия диктора. Благой двор и Тевтонский консорциум приступили к последнему раунду переговоров на саммите в Ирландии. Нерешенными все еще оставались несколько ключевых вопросов, в том числе проблема автономии колоний эльфов и гномов в восточной Германии и предлагаемая обеим сторонам структура власти. Кельтские и тевтонские иные воевали, казалось, уже целую вечность. Начавшиеся несколько столетий назад войны за территорию переросли в ожесточенные идеологические и политические споры. Случившаяся на исходе прошлого столетия Конвергенция изрядно осложнила противоречия: Тевтонский консорциум требовал выделения фондов на изучение возможностей возвращения в страну Фейри, тогда как Благой двор призывал решать практические вопросы существования в новой, изменившейся реальности. Единственное, в чем сходились все участники конференции, это в отказе от односторонних действий по достижению первоочередных целей. Таким образом саммит стал еще одной попыткой избежать всеобщей войны.