ОН: Чтобы колонны ровно стояли, трещин в стенах не было.
ОНА: Нет, не пойдем. Я после этого базара ног под собой не чувствую. (Сбрасывает туфли.) Ну, конечно, натерла.
ОН: Где? (Садится на корточки, берет Верины ступни в свои ладони.)
ОНА: Надела новые, думала, разносятся.
ОН: О-о-о… Похоже, придется тебе до конца поездки в тапочках ходить.
Пока Константин наливает виски, Вера облачается в новую кожаную куртку и встает перед ним в эффектной позе.
ОНА: Ну как, сэр?
ОН: Леди, Вы неотразимы. Весь Константинополь у Ваших ног!
Он протягивает Вере стакан, они чокаются и выпивают.
ОНА: Из всего Константинополя меня интересует только Константин по фамилии Любимов. Кстати, почему опять кровати раздельные?
ОН: С разными фамилиями общая не полагается.
ОНА: Я готова взять твою.
Костя делает «большие глаза».
Вера походкой роковой соблазнительницы проходит перед ним по номеру, но вдруг спохватывается.
ОНА: Ой, мне бы домой позвонить.
Константин ставит на стол перед Верой телефон. Она набирает номер.
ОН: Ты о чем-то волнуешься?
ОНА: У Олега — ни дня без приключений… Сорвалось! Его чуть из института не выгнали. За чувство юмора…
Вера снова набирает номер. Костя тем временем подливает виски себе и ей.
ОНА: К ним в группу направили кубинцев. Знакомиться стали. Один к Олегу подсел, с трудом фразу слепил: «Менья зовут Хосе». А тот: «А меня — Хозяин». Кубинец так и стал Олега называть… Опять занято… (Набирает номер ещё раз.)
Однажды мимо декан проходил, услышал… Ну и всё, скандал! Меня к ректору вызвали. «Расиста воспитали!» Пришлось покраснеть, звонки из МИДа организовать. Отделались выговором…
Вера кладет трубку и залпом выпивает виски. Константин наблюдает за ней, потягивая свой виски маленькими глотками.
ОН: Я бы ему больше самостоятельности давал. Будущее сегодня — не в карьерных вузах, а в свободном плавании. Тогда его хозяином будут называть по праву, а не по глупости.
ОНА: Ну, знаешь, в свободном плавании можно и утонуть…
ОН: Можно. Но, судя по тому, что ты рассказываешь об Олеге, он любую стену прогрызет.
ОНА: А если зубы себе раскрошит? Тогда — эту стену лизать? Или плевать на нее из-за бугра?
Константин с иронией смотрит на Веру.
ОН: Это у кого из классиков ты такие образы нашла?
ОНА: Да ну их, классиков!
ОН: Ой-ой-ой! А как же Ленин, «не трогай святое», Сталин — «был культ, но была и личность…»
ОНА: Мы же не знали. Это сейчас все рассказали и напечатали!
ОН: Откуда же МЫ все это знали? Даже тогда, когда из правды радио сообщало только время. Просто ВЫ знать не хотели! Ладно!.. Сейчас опять поругаемся…
Вера отворачивается от Константина. Он несколько раз пытается взять ее за руку. Наконец, она сама протягивает ему руку, и Костя долго целует ее ладонь. Потом он подливает виски, они молча чокаются и выпивают, улыбаясь, глядя друг другу в глаза.
ОНА: Слушай, давай кровати сдвинем?
ОН: Ход ваших мыслей мне нравится.
Они сдвигают кровати, а потом, словно обессилев от тяжкой работы, падают в кресла. Вера берет пульт, и один из танков начинает ездить по комнате.
ОНА: Ты билет купил?
Костя тоже берет пульт — и его танк ездит вслед за первым.
ОН: Я на листе ожиданий. Билета нет, но, кроме Веры, есть Надежда, что он появится.
Игрушечные танки сталкиваются.
Раздается стук в дверь. Костя выходит и возвращается с подносом, на котором возвышается пирамида восточных сладостей и стоят рюмочки с чаем. Смешно напевая бравурный марш, Константин ставит поднос на стол.
ОНА: Какое чудо, тысяча и одна ночь!
ОН: Ты и расценки знаешь?!
ОНА: В смысле? (Сообразив, начинает смеяться.) Да ну тебя! (Берет рюмочку.) Это коньяк?
ОН: Не угадала — местный чай!
ОНА: Конспираторы… И не догадаешься! (Поднимает рюмку.) Третий тост — за тех, кто в море и за морем?
ОН: Нет, давай за Михаила Сергеевича! Благодаря ему, мы становимся похожими на людей.