– Да ты настоящий шантажист! – неодобрительно проговорила Надежда Николаевна.
Пудель радостно тявкнул, видимо не считая мелкий шантаж чем-то зазорным, и тут Надежде пришла идея, как использовать песика, чтобы отвязаться от Антона.
Она вывела Цезаря из квартиры, заперла дверь, спустилась…
Перед подъездом и правда стояло не обычное такси, а большая, красивая, сверкающая черным лаком машина. Настоящая карета. И из нее приветливо махал Антон.
Надежда подошла к нему и, изобразив на лице глубокое разочарование, проговорила с сожалением:
– Антон, увы, ничего не выйдет. Вот этот товарищ категорически отказался остаться дома один, устроил такой концерт по заявкам, что соседи решили, будто я его убиваю. Так что, как ни жаль, придется отложить посещение выставки до лучших времен.
– Да почему же? Никогда не нужно откладывать на завтра то, что можно увидеть сегодня.
– Но Цезарь… вы же видите, он меня не отпускает! Я уж чего только не пробовала…
Цезарь подтвердил ее слова, прижавшись к ноге Надежды и преданно заглянув ей в глаза.
– А мы возьмем его с собой, – рассмеялся Антон и сделал собачке козу.
– Что?! Но в музеи не пускают с собаками!
– Это не музей, а художественная галерея…
– Но какая разница?
– Очень большая. И кроме того, я же говорил – у меня там добрые знакомые. Очень добрые. И Цезарь даст нам слово, что будет вести себя прилично, ни на шаг не будет от нас отходить… Цезарь, ты ведь нам обещаешь?
Пудель всем своим видом подтвердил эти слова.
– Предатель! – едва слышно прошипела Надежда.
Отвертеться не удалось, и она с тяжелым вздохом села на заднее сиденье машины. Цезарь тут же впрыгнул следом и удобно устроился рядом.
В салоне приятно пахло кожей и еще чем-то. «Может, так пахнут большие деньги?» – подумала Надежда, но тут же отогнала эту мысль. Скорей всего, этот тип просто взял машину напрокат, чтобы пустить пыль в глаза. Но зачем и кому? Ей, Надежде? Глупо.
Галерея «Пространство», находившаяся на Екатерининском канале, занимала анфиладу больших светлых залов в особняке дореволюционной постройки.
У входа посетителей встречала молодая девушка в строгом синем платье, с гладко зачесанными темными волосами. Увидев Цезаря, она вспыхнула:
– Что вы, с собаками к нам нельзя!
Надежда Николаевна выразительно взглянула на Антона – мол, я же говорила!
Но Антон даже не успел ничего ответить. Из-за спины девицы выскользнула особа лет сорока с лишним, с очень короткой стрижкой и в бесформенном балахоне неопределенного серо-коричневого цвета.
Изредка почитывая в салонах красоты гламурные журналы, Надежда знала, что такие бесформенные балахоны сейчас самый писк моды и стоят больших денег.
– Антон! – воскликнула стриженая особа с наигранным восхищением. – Наконец-то ты до нас добрался! Мы так рады, так рады! Проходи, посмотри, что мы устроили!
– Но они с собакой… – робко пискнула испуганная девица.
– Что? – стриженая бросила на нее уничтожающий взгляд. – Ты хоть знаешь, кто это такой?
– Не-ет… – проблеяла девица, еще больше перепугавшись.
– Тогда о чем ты говоришь? И вообще, где ты видишь собаку?
– Во-от… – девица кивнула на Цезаря, который спрятался за Надежду.
– Это не собака! – отчеканила начальница. – Это спутник Антона Сергеевича! И вообще, не торчи тут, как ворона на колу, а принеси всем кофе!
Девица тут же с облегчением испарилась, а стриженая дама подхватила Антона под локоть и повела его по галерее. Надежду она не заметила. Или сделала вид. Надежда Николаевна подхватила песика на руки и поплелась следом, незаметно пожав плечами.
Как ни странно, в галерее были выставлены не инсталляции из сломанных табуреток и карданных валов и не композиции из гвоздей и ржавой проволоки, а вполне традиционные, почти классические статуи. Правда, не римских императоров в тогах и не древнегреческих богов и героев, а офицеров в дореволюционных мундирах и дам в длинных платьях. Надежде даже понравилось, только песик все время вертелся на руках.
Она прислушалась. Издалека доносился голос галерейной дамы, Антон ей изредка отвечал. Ничто не предвещало неприятностей, так что Надежда Николаевна осторожно спустила песика на пол, сделав ему строгое внушение, чтобы вел себя прилично.
Но не успели они перейти в следующий зал, как Цезарь, который до сих пор послушно семенил рядом с Надеждой, вдруг тоненько заверещал и устремился вперед.
– Стой! – закричала Надежда и опрометью кинулась за ним. – Остановись сейчас же, непослушная собака!
Но пудель, до сих пор такой послушный и воспитанный, не обращая на нее внимания, подбежал к одной из статуй, уселся перед ней и тоненько заскулил.