Раджан, сидя за баранкой, успел нам кое-что поведать об этой пальме.
Уверяют (так говорит Раджан), что пальма-пальмира была когда-то не деревом, а птицей, но птицей задиристой и драчливой. И вот однажды в драке ей выщипали все перья, оставив только хохолок на макушке. В таком виде она постеснялась показаться среди птиц и решила сделаться пальмой. Но на другие пальмы она тоже была непохожа, например, на кокосовую, с её огромными и густыми листьями, и потому она решила держаться в сторонке, чтобы не вызывать лишних разговоров. Свои прежние драки она вспоминать не любит и потому никогда не растёт рощей, чтобы не болтать по-пустому о прошлом.
Вот что успел сообщить нам о пальме-пальмире Раджан. Так это или не так, он поручиться не может. Зато он доподлинно знает, что пальма-пальмира очень крепко держится корнями за землю, и ствол у неё очень прочный, и люди делают из её древесины красивые и полезные поделки.
Мы посмотрели на пальму-пальмиру с уважением, отметив про себя, что это и в самом деле необыкновенное дерево.
ВСЕ НАОБОРОТ
Наши глаза привыкли к индийскому солнцу. Мы решили, что больше не будем удивляться и разберёмся во всём сами.
— А вот и горы на горизонте, — сказали мы.
— Нет, это башни храмов, — сказал Раджан.
— Смотрите, какие яркие цветы там в пруду, — сказали мы.
— Нет, это женщины купаются, распустив по воде, как цветок, свои разноцветные сари.
— А вот поглядите, какая каменистая речка, хотя течёт тихо, по равнине. У нас такие речки бурлят и грохочут…
— Это не камни, — сказал Раджан, — это носы буйволиц, которые от жары залезли в воду. Слышите, один из камней фыркнул?
Тут мы немного примолкли и решили для начала обо всём порасспросить Раджана. Просторные поля расстилались вокруг.
Вдалеке показалась большая река. А берега этой реки были белыми как снег. Снега в Южной Индии никогда не бывает, там его и в глаза не видели. Это каждому ясно. Так что же это такое?
— Мел? — спросил Устин Устиныч. Раджан утвердительно кивнул головой.
— А по-моему, соль, — сказал Боря. Раджан опять утвердительно кивнул головой.
— А может быть, сахар? — робко предположила я. Раджан в третий раз утвердительно кивнул головой. Мы уже собирались возмутиться: что же это — мел, соль или сахар? Почему он каждый раз соглашается и кивает?
Но в это время мы подъехали к берегу совсем близко и увидели, что это не мел, не соль и не сахар, а бельё, разостланное по берегу на целый километр: рубашки, простыни, полотенца и занавески, которые стирают в реке и расстилают белить на солнце.
Прекрасно!
А почему же Раджан морочил нам голову, каждый раз кивал головой, когда мы называли не то? Соглашался, иными словами, говорил «да»?
— Я говорил «нет», — сказал Раджан. — Это у вас так: киваешь головой сверху вниз — значит «да», качаешь слева направо — «нет». А у нас — наоборот: у нас отрицательно кивают, а утвердительно качают головой.
— Только этого не хватало, — сказал Устин Устиныч.
И мы некоторое время сидели не шелохнувшись, не качая и не кивая головой, чтобы никого не сбивать с толку.
БЕЛЫЙ БЫК
Раджан сказал «О»! и немного замедлил ход. Тут-то мы и увидели белого быка Брахми. За пальмой-пальмирой, на перекрёстке дорог. Он не щипал колючки, он не чесал бока о ствол пальмы. Просто прошёл и исчез. Но мы успели его рассмотреть. Это был белый, большой, одногорбый индийский бык. Рога он держал высоко. Они были загнуты, как края молодой луны, которая светит над Южной Индией. На шее его не было ни верёвки, ни следов ярма. С шеи вниз опускались красивые складки, как бахрома. Это был очень красивый бык.
— Хорошее начало, — сказал Раджан. — Не всякому удаётся увидеть белого быка Брахми. Не всякому попадается он на глаза, только тому, кого ждёт удача. Белого быка Брахми не заманишь и не поймаешь.
— Почему? — удивились мы.
— Потому что весь век он проводит в пути.
— И давно он странствует? — спросил Боря.
— Говорят, уже пять тысяч лет.
Услышав это, Боря так откинулся на спинку сиденья, что машина остановилась.