Билл не удержался и закатил глаза. Он впрямь уже здорово опьянел, однако мыслил по-прежнему ясно. И отлично понимал, что с этим Найджелом потом проблем не оберёшься. Такие правильные мальчики просто неспособны перепихнуться разок и пойти по своим делам. А ничего иного сейчас не хотелось — только пить и трахаться, всё равно с кем; и снова пить, тщетно заливая бездонную дыру в груди…
Нет, похоже, ему действительно уже хватит. Разумеется, скакать из койки в койку или не скакать — личное дело каждого, и всё же Билл подобный образ жизни внутренне осуждал. Несмотря на свою сомнительную репутацию и бурную студенческую юность, по натуре он моногамен.
И даже это ублюдок Мэл умудрился поставить ему в вину…
— Хватит так хватит, — покладисто кивнул он, заложив карандаш обратно за ухо. — В другой раз.
— В другой раз, — эхом откликнулся Найджел. Большие карие глаза в обрамлении густейших черных ресниц глядели прямо-таки с щенячьей грустью. — Что, уже уходишь?
Подумав, он кивнул снова. В хмельной голове крепчала явно дурная мысль прихватить милашку Найджела с собой. Уж очень похож на щеночка: впору прятать в карман да нести домой. Однако — то ли к счастью, то ли к сожалению, — додумать эту мысль Биллу не дали.
— Слышь, шельма, — послышался за спиной чей-то ломкий басок, — разговор есть.
Билл обернулся к говорившему, смерил того едким взглядом.
— А-а-а, так это ты!.. Хм, слушай, а кто ты?
— Саймон, — мрачно поведал плечистый мужик, одернув вышитый серебром шейный платок. Аккуратно причесанный, в идеально отглаженном сером костюме модного покроя, этот мать-его-так-Саймон выглядел почти приличным человеком. Пока не открывал рот. Говорок и лексика мигом выдавали местечкового бандита.
— Саймон, — в задумчивости повторил Билл, затушив окурок о край бронзовой пепельницы. — Ладненько, и чем я могу помочь, Саймон?
— Мэл.
— Погоди, мы вроде как установили, что ты Саймон?..
— Кончай эти свои пиздопляски, шельма! Где твой Мэл?
— Не мой, так что знать не знаю.
В шумном пабе делалось всё тише и тише; атмосфера сгущалась, становилась давящей. Кто-то осторожно коснулся его локтя; Билл нетерпеливо повернул голову и уставился в посерьезневшее, неуловимо изменившееся лицо Найджела.
— Какие-то проблемы? — спросил тот, недобро хмурясь.
— Не бери в голову, симпатяжка.
Одним глотком допив виски и с хрустом раскусив кубик льда, Билл громко стукнул бокалом о стойку и поднялся с табурета. Удобнее говорить со всякими недружелюбными засранцами, когда глядишь сверху вниз. А когда в тебе роста шесть футов да четыре дюйма, ты почти на всех так глядишь.
Обнаружив, что едва достает макушкой до плеча смазливому кривляке, здоровяк Саймон заметно спал с лица. Но тут же грозно нахмурился и скрестил руки на груди, мощными плечами распирая свой щегольский костюмчик цвета соли с перцем.
— Мэл где? — снова рявкнул он. — И не гони, мол, не знаешь. Всё ты знаешь, сучара ушлая!
— Ну, положим, не всё, но-о…
— Этот шлюшонок мне сотню торчит! Или давай мне его сюда, или рассчитывайся!
— Я не знаю, где Мэл, — отрезал Билл — на сей раз холодно, без привычных ужимок. — И не хочу знать. Я ему не муж, не отец и не ёбаная нянька — вообще никто. Да какого хрена, мужик?! Заткни свою поганую пасть и отвали по-хорошему, а иначе я разозлюсь. Ты не хочешь, чтобы я разозлился, сладенький. Поверь. Не хочешь.
Саймон, явно непривычный к угрозам, ошалело хлопал бесцветными глазками. Не дожидаясь, пока он найдется с ответом, Билл насмешливо склонил голову и неспешным шагом побрел на выход.
Он не любил и не умел проигрывать, но всё же пришлось неохотно признать — гулянка не задалась.
Пока он распивал виски и окучивал «щеночка», погода испортилась пуще прежнего. Дождь уже не накрапывал — буквально пропитывал холодный воздух мельчайшей водяной пылью, заставляя липнуть к коже прядки волос и ткань рубашки. Билл недовольно поежился, застегнул пару пуговиц на кожаном пиджаке, сунул руки в карманы и пошел вниз по темной улице. Над головой серело затянутое тучами небо, полыхали фонари. Те, что потускнели, Билл машинально подновлял уже севшим на подкорку заклинанием. Утомленный организм не одобрял этакой гражданской сознательности, ну да какая разница? Чары не затратные, от резерва ещё кое-что осталось, до дому он доползет… как-нибудь…
Хотя домой-то он и не рвался. Биллу нравилась его тесная, но уютная квартирка с несуразно высокими потолками и красивым витражом в гостиной… однако там было до Бездны одиноко сейчас, когда он выкинул прочь ублюдка Мэла вместе со всем его барахлом. Немногочисленным барахлом, ведь съехаться они так и не съехались… И слава богам.
— И слава богам, — хрипло прошептал Билл, глядя себе под ноги, на мелкие пузырьки в мутной лужице. Некстати вспомнилось, как Мэл, всегда такой развязный и самоуверенный до высокомерия, неуклюже плюхнулся на колени прямо в грязь и заполошно хватал его за руки. До боли, до синяков; умоляя, заклиная простить.
«Что хочешь, Билл! — надрывался он. — Что хочешь сделай! Избей до полусмерти, да убей нахер, только прости… не смотри, не смотри так!..»
Билл и рад бы сделать ему больно. Однако ему не хватало ни жестокости, ни воображения, чтобы придумать нечто равноценное. Нечто, хоть отдаленно напоминающее то, что испытал он сам, увидев Мэла рядом с той девицей. Маленькой и хорошенькой, словно кукла. И слишком милой, чтоб её ненавидеть.
И уже явно беременной, что её ничуть не портило.
И влюбленно глазевшей то на Мэла — на его Мэла, — то на новенькое обручальное колечко. Людишки вместо браслетов носят помолвочные кольца, так ведь?
«Я должен убить её, — ответил Билл тогда, брезгливо вытягивая руки из чужой хватки. — Затем я должен убить твоего ублюдка. И вот потом взяться за тебя. Вот тогда, любовь моя, мы будем квиты».
Разумеется, ничего такого он делать не стал. Кровожадность и безумство темных магов сильно переоценивают. Да и брюхатая девчонка не виновата, что у одного мерзавца член в штанах не держится.
Билл почти дошел до портальной площади, когда сквозь мерный шепот дождя до него донесся писк — довольно громкий и до того жалостный, что внутри всё сжалось. И нужно было иметь сердце размером с маковое зернышко, чтобы просто пойти дальше. Он замер на месте, напряженно прислушиваясь. Как назло, зверек молчал почти минуту, прежде чем снова подать голос.
— Ага, вот ты где, — кивнул Билл сам себе и свернул налево, в темный проулок между двумя разномастными лавчонками. — Да чтоб тебя… Киса-киса-киса!..
«Киса» снова затихла: наверное, не стоило так голосить. Чертыхнувшись про себя, Билл зажег зеленоватый огонек над раскрытой ладонью и принялся осматривать пространство между здоровыми мусорными ящиками.
Поиски неведомой зверушки так увлекли, что он не расслышал тяжелые шаги за спиной. Точнее, расслышал — но слишком поздно.
Он даже не почувствовал боли — удар по голове отозвался громким, натужным звоном в ушах и ощущением посыпавшихся из глаз искр.
Ой, кажется, искры и впрямь посыпались… Билл поприветствовал задницей дорожную брусчатку и тут же спешно зажмурился, решив, что с его пустым резервом прикинуться ветошью — самый лучший вариант. Да и численный перевес смущал… немного. Он, конечно, любил приосаниться, мол, я десять лет занимался вольной борьбой… да только это было ещё десять лет назад! На факультете заклинательства стало как-то не до драчек. О нет! Его там больше учили спортивному фехтованию. А ещё этикету и — ф-фу! — игре на фортепиано. В боевой магии он бездарен чуть менее, чем полностью; на пару тройку хороших тёмных проклятий был горазд, но нынешних ошмётков резерва тут явно не хватит. А накопители с готовыми проклятьями — так их пока разыщешь по карманам, пока активируешь…
«Ну вот и что я, блядь, должен делать?! — с ноткой отчаянья подумал Билл, стараясь не засмеяться в голос. — Сыграть “Пятый концерт Сориано”? Простите, я только сбегаю за оркестром! Один момент, туда и обратно!..»