Выбрать главу

Дело в том, что в Западной Европе мощности сахарозаводов таковы, что они перерабатывают всю выращенную свёклу за полтора осенних месяца. Наши же предприятия, последняя реконструкция большинства которых была лет тридцать назад, рассчитаны на хранение корней под открытым небом в течение трёх-четырёх месяцев. Поэтому и селекция отечественных сортов ведётся с расчётом на длительную сохранность свёклы в кагатах – больших наземных штабелях.

Что ж ныне? Семена выращивают за тысячи километров от наших плантаций. Платят только за них 100 миллионов евро в год. Многие машины для возделывания корнеплодов изготавливают тоже в других государствах. Средства защиты от вредителей и болезней тоже делают в Западной Европе. А непосредственный процесс выработки сахара из свёклы осуществляем на допотопном отечественном оборудовании с недопустимыми потерями.

Почти девять десятых чужих семян в стране – это не драма, это национальная трагедия! Это полная зависимость от поставок из-за границы, потому что своё семеноводство можно восстановить лишь лет за десять.

ИЗМЕНЯЙТЕСЬ ИЛИ ПОГИБАЙТЕ!

Всероссийский научно-исследовательский институт сахарной свёклы и сахара (ВНИИСС) расположен в Рамони, недалеко от Воронежа. Приехав в Рамонь, старинный районный центр, и отыскав институт, я был ошеломлён обшарпанным видом его главного корпуса. Состояние исследовательского центра-орденоносца, получавшего Ленинские и Государственные премии за выдающиеся успехи, вызвало оторопь.

Директор института Игорь Апасов и его заместитель Анатолий Корниенко показали селекционную базу.

В глаза бросилось полное отсутствие современного оборудования и техники. Всё чистое, покрашенное, но убогое, как в бедной крестьянской хате. Какая тут селекция? Это же откат на полстолетия назад!

Апасов рассказал:

– Так работать нет больше сил! Реактивов для исследований нет. Старое оборудование износилось. Нового нет. Да и зарплата у тех, кто защитил диссертацию, семь тысяч рублей! Как учёному содержать семью, платить за квартиру? Сегодня от нас ушли сразу два кандидата наук. Уходят после аспирантуры почти все – в поисках нормального заработка. Куда угодно, даже в торговлю! Там же платят в два-три раза больше, чем у нас. Позади нас – никого!

Я уже видел сам – вокруг много седых голов, молодёжи почти нет. Словно сквозь землю провалилось целое поколение.

– Согласен, надо, чтобы научные центры сами зарабатывали часть денег, – продолжал Апасов. – Но следует знать меру. Ведь в сопоставимых ценах бюджетное финансирование нашего учреждения сократилось в двенадцать раз! Разве это нормально? Невозможно столько заработать на стороне.

Нас заставляют добывать средства на исследования. Мы не возражаем. Но зачем же тогда обложили налогами? Платим их 6 млн. рублей в год. Какая наука выдержит такую экзекуцию?! Тем более что цены на газ и электричество снова подскочили. Нанотехнологию, а у нас в сельском хозяйстве она называется биотехнологией, мы освоили ещё двадцать лет назад. А нынче что с ней? О какой высококачественной продукции может идти речь?!

В разговор включился Корниенко, доктор сельскохозяйственных наук, член-корреспондент аграрной академии. Он стал рассказывать о новых разработках, передаче в этом году на испытание четырёх сортов свёклы с сахаристостью 18 процентов и одного сорта натурального подсластителя.

– Кроме того, мы подготовили для сдачи в государственную комиссию первый сорт цикория – растения, которое является натуральным заменителем сахара, очень эффективного при лечении диабета… Но идёт медленное умерщвление института. Селекция свёклы впервые за сто лет перестала интересовать государство. В условиях, когда бюджетное финансирование подменено 20–30-процентной дотацией, приспособиться к рынку, сохранить высокий потенциал в творческой работе невозможно. Зато по импорту страна завозит сахара на миллиард долларов ежегодно.

А в это время известная иностранная фирма рядом с нами купила землю для строительства своей опытной станции. Теперь завезёт в наш чистый регион всю заразу мира. Зарплата специалистов там в три раза выше. И люди наши уйдут туда…

Напомню: плановая селекционная работа по зерновым культурам у нас началась ещё в 1904 году. К 60-м годам прошлого века во многих областях страны была создана индустрия по выведению новых сортов всех культур. Ведь носителем экономического роста в земледелии прежде всего является сорт, качество высеянных семян.

Вскоре наша страна выделилась своими успехами. В её исследовательских центрах трудилось самое большое количество учёных-селекционеров – около 6 тысяч. Из них половина – доктора наук. И невозможно было оценить эту армию с её уникальными коллекциями семян, особым видением, наступающим у творческого человека после пятнадцати–двадцати лет напряжённых исследований.

Интеллектуально-селекционный уровень России в XX веке стал неизмеримо выше самых развитых стран Западной Европы и Америки. Сила отечественной селекции постоянно возрастала и казалась несокрушимой. Был ли в те годы хоть один зарубежный сорт, который широко ворвался бы на просторы России? Не было. Ни одного. Ни один из них не мог конкурировать с отечественными. Ни по урожайности, ни по качеству своей продукции!

ОТДАТЬ ЗЕМЛЮ ХОТЬ ЧЁРТУ ЛЫСОМУ!

Все знают, что в мире разгорается продовольственный кризис. Голодает около миллиарда человек. Продовольствие дорожает и всегда будет расти в цене. Для его производства нужны плодородные земли, а их мало. Взоры многих стран обращены к России. Здесь будто специально готовят целые области к массовому заселению иностранцами: брошены миллионы гектаров бесценных пахотных земель, лугов и пастбищ. За последние годы исчезло 20 тысяч сёл и деревень, 34 тысячи превратились в умирающие хутора.

Почему бы в такой ситуации тихо и мирно не вторгнуться в Россию? Не захватить в ней земельку – одну из самых дешёвых? Ведь в Китае, Израиле, Эстонии, Румынии, Белоруссии и других странах существует жёсткий запрет на реализацию земли иностранцам, в некоторых государствах введены такие ограничения, что преодолеть их дорогого стоит.

В Российской Федерации с началом земельной реформы и до последних лет псевдолибералы не считали развитие сельского хозяйства приоритетом для государства. Поэтому проблема собственности на землю не волновала власти. К 1994 году 12 миллионов жителей сёл и деревень получили в виде паёв 115 миллионов гектаров сельхозугодий. Но к настоящему времени оформлено в собственность лишь 18 миллионов! Сегодня в деревне всё запутано – есть земля федеральная, муниципальная, арендная, собственная, в виде паёв. Есть в аренде на 49 лет, на 10, на 3 года. Кому она только не принадлежит! Районные власти часто по два года не могут разыскать хозяина заброшенной земли. При этом государство не может изъять угодья у нарушителя, так как в законе не прописаны критерии содеянного нарушения.