Мне очень симпатичны те точки зрения, которые апеллируют к просвещению. Если мы будем предлагать какие-то игровые способы обучения в школе, новые формы преподавания, далёкие от навязывания ученикам зубрёжки, – это даст результат. Русский язык – всё-таки не только орфография. Большое значение имела бы пропаганда классической литературы, государственная поддержка изданий академических словарей, справочников. Этот пункт, на мой взгляд, не исполняется.
Просветительская работа – главное, как мне кажется, что могло бы улучшить положение.
Максим КРОНГАУЗ, директор Института лингвистики РГГУ:
– Мы, конечно, должны менять образование, но при этом понимать, что оно должно оставаться консервативным. Это парадоксальная вещь. Но образование должно быть консервативным, потому что должно связывать поколения и времена. С другой стороны, оно не может оставаться таким, каким было.
Мы нуждаемся в создании новых учебников и пересмотре ЕГЭ. Но нам говорят: есть ЕГЭ и вы должны подстраиваться под него. Это абсурд, скорее, ЕГЭ должен делаться под новые учебники, под новый тип образования.
То есть проблема создания новых учебников, новых программ по русскому языку мне кажется проблемой номер один.
Сергей НАРЫШКИН:
– Как председатель Российского исторического общества и руководитель рабочей группы, которая взялась подготовить единый учебник истории, хочу сказать, что единый учебник – это, скорее, бытовой термин. На самом деле речь идёт о подготовке концепции единого учебно-методического комплекса, на основании которого будет разработана целая линейка учебников истории. Думаю, в отношении единого учебника русского языка должен быть использован такой же подход.
Дмитрий БАК, директор Государственного литературного музея:
– Мы живём в технологизированном мире. Нажми на кнопку – получишь результат. Всё идёт к упрощению. Проще писать «виласипет» и не задумываться, какие там должны быть буквы. Это глубокая, ментальная, психофизиологическая проблема для человека в мире гаджетов. Как только перейдём на гаджеты, куда закачаем всё, это будет конец всему, что связано с традиционным русским языком.
Но есть страны – Франция, например, где язык – часть национальной идеологии. И это национальная идея – подготовить человека, который умеет письменно и устно выразить себя грамотно.
На мой взгляд, нужно создать банк аудиозаписей великих чтений, записей лучших актёров. Да, боже мой, я в детстве «Поэтическую тетрадь» по радио ловил с таким ожиданием. Где это всё? Гослитмузей может стать базой для этой работы. Не потому, что хотим получить заказ, а абсолютно бескорыстно.
Итак, четыре мысли: преподавание, популяризация, сохранение, продвижение.
Надо проводить переэкзаменовку по русскому языку и для чиновников.
Сергей КУЗНЕЦОВ, профессор кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания филфака МГУ им. М.В. Ломоносова:
– Мы взяли, по-моему, слишком пессимистический уклон. Не должна ли быть услышана одна маленькая оптимистическая нота?
Я помню время, когда существовала особая генерация политиков – читающие политики. Они никогда не выступали вот так просто, не вступали в дискуссию. А ведь все мы подражаем кому-то, подражаем авторитетам, каким-то моделям...
Не хочу быть обвинённым в лести кому бы то ни было, но сейчас у нас другая генерация политиков. Появились люди, которые свободно мыслят и говорят перед кинокамерой, микрофоном. Это уже другой образец. Поэтому меня смущает призыв завлечь, обмануть, чтобы люди стали заниматься русским языком. А где собственный труд, который сам по себе приносит удовольствие, труд от освоения русского языка?
Джахан ПОЛЛЫЕВА, руководитель аппарата Госдумы РФ:
– Наверное, придётся пересматривать практически всю линейку гуманитарных учебников, потому что эта сфера сильно связана с изменением образа жизни, мышления, культуры, нравов. И тем более с языком как средством передачи информации.
Между тем я бы напомнила о другом. Если мы не приучаем детей к поэзии, они не будут интересоваться языком, не будут пытаться дойти до сути некоторых фразеологических оборотов, идиом, которые всегда были в русском языке и придавали ему сочное звучание.
Когда упоминалось, что как замечательно, что наши политики научились говорить, давайте разберёмся, о чём они подчас говорят. Я, как редактор с многолетним стажем, могу сказать, что при работе над витиеватым текстом, который произнесённым выглядел очень прилично, уже первая редактура выявляет: нет логики, а вторая – вообще нет смысла. На самом деле человек не произносит ни одной мысли. Он просто вибрирует. И всё.