Чаадаев – это не карикатурный современный либерал, органчиком повторяющий тезисы его обличения России. Он – мыслитель, максималист, готовый пожертвовать чувствами ради её достижения. Готовый пожертвовать и самой Россией ради этого. В этом его сумасшествие – одержимость, обречённость идеей.
Если Чаадаев на самом деле руководствовался идеей высшего блага, то сейчас у его «последователей» – пессимистов России – психологический случай. У них нет уже никакого сверхчеловека, мечтающего о сверхблаге, осталась лишь одна истерика. Лакмусовой бумажкой стала реакция на события на Украине.
«Моему существованию нет предела; нет преград безграничного; мой взор погружается в вечность». В этом порыве – предвосхищение ницшеанского бунта. Чаадаев попытался расчистить, убрать все преграды на пути к вечности. Получилось ли – другой вопрос…
Теги: П.Я. Чаадаев
Доверься свету...
22 июня - 73-я годовщина начала Великой Отечественной войны. С каждым годом всё меньше остаётся поэтов – свидетелей тех героических лет. Тем важнее помнить о них. "ЛГ" накануне грозной и незабываемой даты предоставляет слово кишинёвцу Николаю Савостину, участнику Великой Отечественной войны, кавалеру ордена Отечественной войны II степени
***
Зло, чтоб стать силой, копится на складах,
Его соберут арсеналы и базы
В образе пушек, патронов, снарядов,
Боеголовок, напалма и газов.
Зло, чтоб стать силой, свирепо пугая,
Прячет под шумом свой облик унылый.
Зло в наше время – вещь дорогая,
Всех разорит, чтобы сделаться силой.
***
Ловлю призывный звук трубы
Сквозь струнный звон и грохот, –
В нём чую нить своей судьбы
И суть твою, эпоха.
Подчас он слышится едва, –
Язвит мне сердце болью
В патетике ли торжества,
В веселье ли застолья.
Ведь этот звук пронзил меня
Неотразимым зовом
В годину страшного огня,
Вести на смерть готовом.
Звучит такая высота
И чистота, и сила,
Что осыпается тщета
С души моей унылой.
СОСЕДИ
Одни бежали от войны,
Свою спасая шкуру,
Другие рвались на войну,
По мненью первых, – сдуру.
Ах, умник, – ловко уберёг
Себя, живёт примерно.
Сосед же лёг под бугорок
Под звёздочкой фанерной.
В полях войны собрали прах,
Перенесли в столицу,
И страж не дремлет на часах
Над этою гробницей.
Ушла в кинотуман война,
И страсти поостыли.
Виновных нет – войны вина,
Что тот, другой, в могиле.
Стареет скрывший жизнь свою
За справочкою липовой.
А мать погибшего в бою
Всю жизнь по сыну всхлипывай.
Дворец, собаку на цепи
Он приобрёл заслуженно,
Значок какой-то нацепил
И врёт про фронт за ужином.
***
Как взвыла, взвыла Русь от боли,
Как взмыла, взмыла ввысь мольба,
Как оросилось кровью поле,
Слезою – каждая изба.
Как захлебнулось сердце злостью,
Как брызнул гневный свет из глаз
И хрустнули под ношей кости, –
Так оперлась страна на нас.
Юнцом в кровавой мешанине,
Тая под любопытством страх,
Был, как положено мужчине,
И я в тех самых жерновах.
И знаю не со слов, а лично,
Сам видел, как ходила твердь,
Как с деловитостью фабричной
Война работала на смерть.
Там и моей немного крови,
Там и моя осталась боль.
Но не смотрю на мир суровей,
Чем те, кто не ходили в бой...
***
С обушком по старинке в былое,
Как шахтёр, задыхаясь, ползёшь, –
Память в сотню пластов над тобою,
Хоть метафора это, а всё ж...
И какие былого приметы
До сих пор остаются милы?
Быт, не очень-то и обогретый,
Больше дыма да серой золы.
Я ведь знаю, почём это лихо,
Не обманет задорный мотив,
Что ведут соловей с соловьихой,
Червяка на двоих поделив.