– То, что произошло с переводческой школой за последние четверть века, – это настоящая катастрофа. Спрошу вас как переводчика: что нужно сделать, чтобы возродить переводческую школу? И расскажите конкретно о казахской школе перевода, к которой имеете непосредственное отношение.
– Своевременный вопрос. Тем более что мы вместе были членами жюри Международного конкурса переводов на русский язык тюркоязычной поэзии «Ак Торна» – «Белый журавль», что проходил в Башкортостане, в Уфе, в 2012 году. Интерес к тюркской культуре, тюркоязычной поэзии, древней и вечно молодой, был постоянным. Именно через переводы на русский и европейские языки в прошлые века цивилизованный мир познавал и постигал поэзию Востока, Орхоно-Енисейские рунические стелы, поэмы Навои, Словарь столетий Махмуда Кашгари, Сокровенное сказание о Чингисхане, поэтические творения Юсуфа Баласагуни… Эта духовная преемственность поколений продолжается и в наше время. Если помните, тогда на конкурсе были впервые представлены переводы с крымчакского, гагаузского, ногайского, караимского, уйгурского языков…
Всё это вошло в «банк данных» лучших переводов на русский язык тюркской поэзии. Когда-то Александр Сергеевич Пушкин называл перевод и переводчика «почтовой лошадью просвещения». Переводы на русском языке позволят многим авторам тюркского поэтического мира выйти со своими произведениями на очень широкую аудиторию, что, несомненно, сыграет важную роль в развитии национальных культур. А пару лет назад в Москве, в издательстве «Художественная литература», под эгидой нашего Союза писателей вышел трёхтомник «Антология литературы Казахстана. XXI век». В работе над собранием участвовали лучшие переводчики Казахстана и России. Сейчас готовится дополнительный том антологии. А школа художественного перевода в Казахстане имеет свою многолетнюю историю. Одним из лучших представителей этой школы был «казахский немец» Герольд Карлович Бельгер, который писал и переводил на трёх языках – немецком, русском и казахском. Я являюсь одним из его учеников.
Александр Межиров в своё время прочитал мой многолетний труд – перевод казахского эпоса «Кыз Жибек». Во время разговора о моём переложении этого памятника на русский язык он подчеркнул, какая небывалая отточенность формы присутствовала у многих поэтов Востока. В наше время это всё, к глубокому сожалению, утрачено. И всё-таки, говорил Александр Петрович, в поиске своего стиля необходимо иметь в виду и эту школу – школу старых мастеров. В Западном Китае, например, есть миллионная казахская диаспора, сотворяющая свою литературу на казахском языке, но арабским шрифтом. Далее, пройдя «частокол иероглифов», можно обнаружить прекрасную шанхайскую школу поэзии... А в Лондоне есть «Айтматов-Академия», где профессор Рахима Абдувалиева издаёт научно-литературный альманах писателей стран СНГ.
– Что можно сказать о взаимных литературных связях Казахстана и России? В советское время они были очень развиты. Крепки ли они сегодня?
– Они были, есть и остаются. Например, в последней декаде ноября прошлого года состоялась встреча писателей России и Казахстана. Инициаторами этой встречи являлись Союз писателей Казахстана и редакция «Литературной газеты» при участии Посольства Республики Казахстан в Российской Федерации. В настоящее время готовится к изданию пилотный номер литературного альманаха «Казахстан – Россия». План, который уже начал осуществляться, – издание ежеквартального казахстанского приложения к «ЛГ».
– Чего вы ждёте от межнационального общения писателей наших стран?
– По-моему, у Михаила Лермонтова есть такая фраза: «Я чист, как детская слеза». В этой детской слезе, как в зеркале, отражается всё наше миросознание. Эта слеза несёт в себе горечь наших проблем. Чистота её говорит, что человек достоин лучшей участи на этой земле. Нет рецептов, какой будет поэзия. Мы больше можем говорить о том, что сделано до нас и нами. Всё зависит от человека, потому что никто не решит за нас проблем будущего.
В год, объявленный Годом литературы в России, как никогда необходима «всемирная отзывчивость» Пушкина и Достоевского. У меня такое чувство, что людям наших стран в жизни всё больше не хватает поэзии. Думаю, что именно в этот год надо бы провести «Всемирный форум поэтов», как когда-то проводили подобные мероприятия Илья Эренбург, Николай Тихонов, Константин Симонов… И тогда, быть может, на Всемирных Лужниках талантливое поэтическое Слово изменит мир к лучшему.
Теги: литературный процесс
В танке было легче…
Вспоминая Анатолия Ананьева
Помню зал Дома литераторов, сидим мы, молодые, тридцати-сорокалетние. Саша Проханов спрашивает меня: а не пошёл бы я заведовать критикой в журнал "Октябрь", к Анатолию Ананьеву? Я с удовольствием согласился и не пожалел. Через неделю уже работал в журнале.
Журнал «Октябрь» в то послекочетовское время только что выбирал свой новый путь, свою концепцию. Главного редактора рвали со всех сторон, зазывали каждый в свой стан. Но у Анатолия Андреевича уже был свой стан - танкистов, и из своего танка он выбираться не собирался. Литературная борьба была ему чужда. В том и была предельная сложность его поведения.
Как писатель-фронтовик он до конца дней своих не сходил со своего пути. Как он сам считает, там, на войне, он прописан навечно, как миллионы его сверстников – живых, погибших, ушедших из жизни позже войны. Свою Курскую битву он описал уже в классическом романе «Танки идут ромбом». Этот роман – о трёх днях битвы, которые уже и определят всю его жизнь и жизнь всего нашего поколения. Он уцелел, многие его сверстники погибли, им и посвящал Анатолий Андреевич свои произведения. Впрочем, так и было: за первый день боёв от всего полка, где воевал младший лейтенант Ананьев, осталось меньше трети. Он выжил чудом, о чём и помнил всегда.
Уже и война давно закончилась, один за другим писатели-фронтовики переключались на новые сюжеты. Описывали мирную жизнь строящейся советской державы. А Анатолий Ананьев и в книгах, казалось бы, посвящённых мирным сельским будням, в таких как «Вёрсты любви», «Годы без войны», «Межа», всей душой своей оставался в своём танке, воевал с врагами советской власти. Кстати, за участие в сражении на Курской дуге молодой младший лейтенант получил солдатскую медаль «За отвагу». Её писатель ценил выше всех своих орденов. Он так и оставался писателем-фронтовиком. И даже когда в последний период жизни перешёл на историческую прозу, взялся писать роман о призвании Рюриковичей на княжеский трон, не мог обойтись без битв русских богатырей. Его танки воевали и за Рюриковичей. Вот за этот его подвиг ему и присвоили звание Героя Социалистического Труда, ордена Ленина и Октябрьской революции и так далее.
Родился Анатолий Андреевич 18 июля 1925 года в Джамбуле, ныне в Казахстане, и семнадцатилетним добровольцем пошёл на фронт, попал в противотанковое училище, где вместо года проучился всего четыре месяца, и младшим лейтенантом отправился воевать. Кроме Курской битвы участвовал в операции «Багратион» в Белоруссии, форсировал Днепр, был тяжело ранен при освобождении концлагеря Озаричи. Не довелось ему доучиться ни в школе, ни в техникуме, ни в Харьковском истребительно-противотанковом артиллерийском училище в Фергане. Его военным адресом становится 20-я Сталинградско-Речицкая истребительно-противотанковая артбригада, 1184-й Новозыбковский Краснознамённый истребительно-противотанковый артиллерийский полк, третья батарея. Он командир огневого взвода. В прямом техническом смысле Анатолий Ананьев танкистом никогда и не был, он воевал с танками. Но так уж случилось, что всю войну провёл возле танков, да и немало поездил на них, посбивал их, так что считал себя и друзей своих танкистами. После ранения попал на девять месяцев в госпиталь, а уже потом опять на фронт, освобождать Венгрию и Вену. Войну закончил в городе Пургшталь. В декабре 1945 года, в возрасте 20 лет, Ананьева демобилизовали и комиссовали инвалидом второй группы. В госпитале молодой офицер и начал пописывать стихи и рассказы, ещё ни о чём не думая. Приехал с фронта инвалидом, с орденами, но без профессии, без денег.