«СЛЕТАЕТ ЖЁЛТЫЙ ЛИСТ»
Я лично уверена, что крушение СССР и – шире – всей советской жизни было явлением в определяющей степени внутренним, а не внешним. Мы как-то забыли, что СССР рухнул фактически на пике военного и индустриального могущества, вернее, на застойном скольжении с него. И это крушение было воспринято огромным числом граждан с восторгом и энтузиазмом, прошло под бурные и продолжительные аплодисменты.
Я хорошо помню заключительный аккорд великого августовского стояния вокруг Белого дома; я и сама там отстаивала демократию. Так вот после всех треволнений народ потёк к метро «Улица 1905 года», чтобы отбыть по домам. Какие были у пассажиров счастливые лица, какое ощущалось единение! Ещё бы, все эти люди: рабочие окрестных предприятий, которых много было в западной промзоне, студенты, ниишные и учрежденческие сидельцы – все полагали, что вместе убили дракона, обезглавили гидру тоталитаризма, спасли демократию. Ни до, ни после я, наверное, не видела таких светлых и чистых лиц. Свержение «совка», если судить по всем этим настроениям, не было ни заговором, ни переворотом – это было подлинно народное дело. Хотя, конечно, были там и заговор, и переворот, и предательство, но без народной поддержки, и даже не поддержки – живого участия – не получилось бы ничего .
Советская жизнь упала, как осенний лист, – естественно и незатруднительно. Она умерла, потому что у неё не оказалось защитников . Государство стоит до тех пор, пока его граждане готовы выступить на его защиту. Эта мысль восходит ещё к античной древности и верна на все времена. Так вот НИКТО тогда не бросился ни на защиту советской власти, ни на защиту Советского Союза, ни на защиту советской жизни. Если куда и вышли, то на защиту власти антисоветской. А чем ещё было великое стояние возле Белого дома?
Народ был не организован? Ну, во-первых, когда в народе есть важная, привлекательная идея – народ выдвигает из своей массы организаторов. А во-вторых, советская власть и советская жизнь имели своих организаторов на всех иерархических уровнях и во всех географических точках. Были обкомы и райкомы КПСС, где сидели эти самые организаторы.
Что они могли сделать? Да многое могли. Вывести народ на улицы, например. Могли выступить по региональным СМИ, которые были у них в руках, объявить ленинские девизы: «Социалистическое отечество в опасности!», «Все на защиту советской власти!» Ну, чисто логически: если ты чем-то дорожишь – защищай это ! У руководящих товарищей ещё сохранялись, особенно в провинции, рычаги влияния. Были заводы, на каждом из которых работали тысячи людей, – и они могли их вывести на улицы. Вообразите: над колоннами полощутся красные флаги, из репродукторов, сменяя друг друга, звучат «Священная война» и «Смело мы в бой пойдём за власть советов». Раз в полчаса окрестность оглашается заводскими гудками: их полагалось иметь в рамках гражданской обороны, как средство оповещения. Вышли бы массы – любой антисоветчик поджал бы хвост.
Но, повторимся, на защиту советской жизни народ не вышел. Ни верхи, ни низы. И это не было ни заговором, ни случайностью, это было закономерностью. И без осмысления этой закономерности трудно идти вперёд, опять можно дров наломать.
Так чего же не хватало советским людям в советской жизни?
ОБЫВАТЕЛЬ НА ПРАЗДНИКЕ ЖИЗНИ
Когда я обращаюсь мыслью к той поре (рубеж 70-х и 80-х), даже погода вспоминается серая. В магазинах – ничего особо интересного, на работе – переливание из пустого в порожнее, малейшая инициатива пресекается, всё интересное запрещается, даже такая безобидная чепуха, как йога или астрология. Вот за избавление от этой серой нудьги люди в массе своей и стояли в августе 91-го.
При этом – реальный факт! – объективное экономическое положение в позднем СССР было неизмеримо лучше, чем сегодня, и простой человек был обеспечен реально нужным объективно лучше. Даже и кризиса-то особого не было, как убедительно показал в своих книгах С.Г. Кара-Мурза. Базовые потребности людей: еда, жильё, учёба, лечение в основном удовлетворялись. Но при этом массовое ощущение серости, убогости, скуки.
Что особенно досаждало? Пресловутый дефицит – визитная карточка советской жизни. Рядовой человек твёрдо уверен: тогда были пустые прилавки, а сейчас всё есть.