– Можно изучать хоть Арендт, хоть кого угодно. Главное, чтоб не в угоду комуто... Но хочу спросить о другом. Вы только что говорили о философской, идеологической составляющей преподавания в БФУ, а что происходит, на ваш взгляд, на истфаке?
– «Западнизация» ощутима и там. Выпускающие кафедры в 2013 году слили в одну на базе кафедры зарубежной истории. Российская история оказалась падчерицей (об этом «ЛГ» рассказывала в упомянутом выше репортаже. – Ред. ). Среди историков немало моих коллег, которые переключились на краеведение с «кёнигсбергским уклоном». Достаточно сказать, что декан истфака Валерий Гальцов, ныне директор Гуманитарного института, объединившего большинство гуманитариев, в статье, опубликованной в одном польском журнале ещё в 1996 году, назвал русских переселенцев в Калининградскую область «маргиналами». Его взгляды, думаю, несильно изменились. Иначе бы его не приглашали на немецкие мероприятия у нас и в самой Германии.
Конечно, со своими спецкурсами по истории русского консерватизма я пришёлся не ко двору в «Альбертине» и «Кантиане», как на немецкий манер именуют вуз его руководители. Остальное было делом техники. Был выбран момент, и меня забаллотировали, попутно нарушив положение о выборах, – коллег помимо их воли вынудили голосовать открыто, под присмотром. А началось всё в 2005 году, когда ректор подал на меня в суд за критику его плана назвать университет именем И. Канта. Произошедшее со мной – это частный случай общего процесса.
– Что вы имеете в виду?
– Как мне видится, курс федерального Министерства образования в сфере гуманитарных наук явно небесспорен. Например, давно и повсеместно сокращается набор студентовисториков. Такого рода скукоживание истфаков коегде приводит, по имеющейся информации, к их ликвидации. Наблюдается и сокращение набора первокурсников. Или так называемые слияния. Не так давно в СанктПетербургском госуниверситете была попытка насильственного слияния истфака с философским факультетом. Развязалась, как мне рассказывали коллеги, чуть ли не война, которую историки выиграли благодаря поддержке председателя Российского исторического общества Сергея Нарышкина. На мой взгляд, остро стоит и кадровая проблема. Ведь персоны, бравшие уроки у Сороса или в духе Сороса, не смогут быстро «перековаться». Вот и осуществляется лишь имитация патриотизма в науке.
– Зная ваш характер, не сомневаюсь, что вы, как говорится, не сложили крылья: продолжаете работу, вышли ваши новые исследования…
– Недавно опубликовал биографию С.П. Швецова (1858–1930), учёного-аграрника, эсера, масона, открывавшего Учредительное собрание в 1918 году. Ещё лет тридцать назад мне удалось обнаружить его бесценный архив. Осмысление найденного стало одной из главных задач исследования. Было интересно проследить причины «поправения» народника, отказавшегося от крайностей радикализма. Начал я также разрабатывать тему «И. Кант и Россия: история взаимной нелюбви». В своё время ещё Д.И. Чижевский заметил, например, что у нас Шиллера полюбили, а вот И. Канта почемуто нет. Родилось желание глубже разобраться.
Есть и другие замыслы.
Беседу вёл Владимир СУХОМЛИНОВ
Выморочные
Выморочные
Колумнисты ЛГ / Очевидец
Воеводина Татьяна
Теги: политика , экономика , развитие
«Гром победы, раздавайся! Веселися, храбрый Росс!» И вот не столь давно мы узнали, что у нас будет своё рейтинговое агентство.
А зачем?
То есть как «зачем»? И как только язык поворачивается задавать такие неприличные вопросы, а ещё двадцать лет в бизнесе!
Западные рейтинговые агентства совсем нас за Можай загнали своими политизированными рейтингами инвестиционной привлекательности. В результате нашим компаниям туго дают взаймы, а без кредита – ни тпру ни ну. И то сказать – не свои же доходы в бизнес вкладывать: непрофессионально это, по-деревенски, по-совковому.
У Салтыкова-Щедрина было выразительное словцо – выморочный. Им в гражданском праве называют имущество умершего без наследников. Щедрин назвал этим словом вконец изолгавшегося, погрязшего в пустословии и пустомыслии Иудушку. Иудушку накануне смерти, Иудушку, уже прошедшего полный цикл разложения личности. Сегодняшняя экономика и даже шире – вся жизнь – именно такая, выморочная. Или виртуальная, что во многом одно и то же. Не привязанная к действительности и не имеющая перспектив.