нам вместе быть одной судьбой.
Я, как неистовый художник,
пишу и холю образ твой.
Пока с души не взята плата,
пока с судьбой не сыгран матч.
Пока пуста моя палата,
мой ангел или мой палач.
И что б там время ни сулило,
и пусть нелёгким будет быт,
я знаю: никакая сила
нас на земле не разлучит.
В МАССАНДРОВСКОМ ПАРКЕ
Ты помнишь, как роняла ель
сквозь ветви солнечные пятна,
когда серебряный апрель
нас окропил дождём внезапно.
Он появился как-то вдруг,
напоминая нам на деле,
прикосновенье детских рук.
Такой бывает лишь в апреле.
Он, может быть, задел слегка
к чужим страстям неравнодушный:
полёт шального мотылька
и бабочки вираж воздушный.
Сияло радуги кольцо
над столбиком дорожной пыли.
И неба синее лицо,
смеясь дождинки заслонили.
Не вихорь, не девятый вал,
не ливня летнего потеха –
прошелестел, очаровал
и замер, как лесное эхо.
И ты под елью старой той,
когда дождя утихли звуки,
ко мне, как в юности былой,
смеясь, протягивала руки.
Мы после подведём итог
в лесу, где так нежна цикада,
как мало нам, – да видит Бог! –
для счастья подлинного надо.
Михаил БОРОВСКИЙ,
Ялта
Взойдёт луна над куполами
* * *
На широкой скамье сидит Чехов,
Перед ним – штормовое море,
И от гор отражается эхом
Позади него шум прибоя.
За спиной его – синие горы,
За горами – поля без края,
Нескончаемые просторы,
И небес седина родная.
Позади него вся Россия,
Все дороги, порты, вокзалы,
И царящая эйфория
В театральных заполненных залах.
Позади него – запах карболки,
Раны, стоны, чужие страдания,
Фаэтоны, дрожки, двуколки,
А по снегу – холодные сани.
Позади за спиною – годы,
Бесконечные расстояния,
Рельсы, палубы пароходов,
Встречи, проводы, расставания.
Тихий домик отца в Таганроге,
И участок вблизи Партенита.
Дом в Гурзуфе у старой дороги,
Пассифлорой фасад увитый.
За спиною – каналы Венеции,
Ночь, гондолы и звёзды Италии,
Оживляющий дух Флоренции,
Восхитительные азалии.
Голубые заливы Ниццы,
Соблазнительность Монте-Карло,
Яркий блеск французской столицы,
Всё, что жизнь ему ниспослала.
За спиной – Левитан, Чайковский,
Лев Толстой, Короленко, Бунин,
Артистический мир московский,
Подмосковные серые будни.
Позади – уют Белой дачи,
Неисполненные желания,
Пережитые неудачи,
Несогласия, непонимания.
Нерождённая истина в споре,
И несбывшееся благовестие.
Впереди него – только море,
Только чайки и только… бессмертие!
Ночь. Хан-Джами
Вот-вот взойдёт луна над нами,
И шорох высохшей листвы,
Возникнув где-то под ногами,
Поднимется над куполами,
Над царством вечной тишины.
Темно и холодно вокруг,
Но мы, в объятиях согреты,
Ждём с нетерпением, как вдруг
Из тьмы восстанут минареты.
Взойдёт луна над куполами,
Над поседевшей стариной,
И разольётся над волнами,
Над высохшими тополями
Свет изумрудно-золотой.
Он всё вокруг озолотит,
И, задержавшись лишь немножко,
От нас по морю пробежит
Великолепная дорожка.
Взойдёт луна над куполами,
И вмиг, пленённый темнотой,
Средневековыми домами
Предстанет город перед нами –
Красавец вечно молодой.
Ну а пока ночь так темна,
Лишь звёзды светятся над нами,
И мы покорно ждём, когда
Взойдёт луна над куполами.
Адиле ЭМИРОВА,
Ялта
Пять дней у моря
* * *
И возвращается ветер на крýги своя.
Екклесиаст, 1:6.
Всё вернулось на крýги своя,
Хоть, казалось, навечно, навечно
Изгоняли. Но жизнь быстротечна –
Я вернулась в родные края.
Я вернулась. И снова, как прежде,
Пряно пахнет сосновый лес,
И бездонное око небес
Озаряет лучами надежды.
И сбылись все мои мечты!
Даже камни твои мне милы.
Я целую родные могилы.
Это ты, моя родина, ты!